Диссидент номер один. Как князь Андрей Курбский Родину предал

ТЕКСТЫ К ЗАЧЁТУ № 1по ИСТОРИИ 10 класс

Текст № l. Из исторического источника.

«В год 6370 изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси... Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

С1. Приведите название документа и имя его автора. О событиях какого века говорится в документе?

С2. О каком событии идёт речь в отрывке? Что послужило его при­чиной? Укажите не менее двух причин.

СЗ. Каковы были последствия описанного в историческом источнике события? Назовите не менее трёх последствий.

Пример ответа на текст № 1.

С1. Ответ:

Может быть указано, что

1) название документа - «Повесть временных лет»;

С2. Ответ:

1. Может быть указано, что речь идёт о призвании варягов.

2. Могут быть приведены следующие причины:

1) «встал род на род»;

2) начались распри и усобицы;

3) это побудило искать князя, который бы владел и судил по праву.

СЗ. Ответ.

Могут быть названы следующие последствия:

1) в ответ на призыв пришли трое братьев-варягов;

2) старший Рюрик стал княжить в Новгороде, Синеус - в Белоозере, а Трувор - в Изборске;

3) призвание варягов положило начало первой княжеской династии - династии Рюриковичей.

Текст № 2. Из договора князя Игоря с греками 945 г.

«В год 6453 прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Иго­рю восстановить прежний мир... И привели русских послов, и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию:

Если кто из русских замыслит разрушить эту дружбу, то крещенные из них да примут за то месть от Бога Вседержителя, и осуждение на погибель вечную, а некрещеные да не примут помощи от Бога и от Перуна, да не за­щитятся они щитами своими и иным своим оружием, и да будут они рабами навеки в будущей жизни.

А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греческую зем­лю к великим царям Греческим корабли, сколько хотят, с послами и с куп­цами, как это установлено для них...

Если убежит раб от Руси, то раба следует поймать, поскольку Русь пришла в страну нашего царства, если раб бежал от святого Мамы; ес­ли же убежавшего не обнаружат, то пусть наши христиане дадут присягу Руси по своей вере, а не христиане по своему закону, и пусть тогда Русь берет на нас (греках) цену рабу, как установлено прежде, по 2 шелковых за раба...»

С1. Назовите хронологические рамки периода княжения Игоря. Ка­кова была цель договора 945 г.? Каков был характер условий договора для Руси?

С2. Какое наказание предполагалось в документе за нарушение его условий? Назовите не менее двух положений. Сделайте вывод о верованиях населения Руси в середине X в.

СЗ. Какие можно сделать выводы по тексту договора об экономиче­ском развитии Руси с использованием знания курса отечествен­ной истории? Укажите не менее двух выводов.

Текст № 4. Из исторического источника.

«Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите, и подавайте сироте, и вдовицу оправдывайте сами, а не давай­те сильным губить человека. Ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души...

А теперь поведаю вам, дети мои, о труде своем, как трудился я в разъез­дах и на охоте с тринадцати лет. Сначала я к Ростову пошел сквозь землю вятичей; послал меня отец, а сам он пошел к Курску...

И на весну посадил меня отец в Переяславле выше всей братии... и по пути к Прилуку-городу встретили нас внезапно половецкие князья, с вось­мью тысячами, и хотели было с ними справиться, но оружие было отослано вперед на возах, и мы вошли в город...

И потом Олег на меня пошел со всею Половецкую землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал и не давала им войти в острог, пожалел я христианских душ, и сёл горящих, и монастырей и сказал: «Пусть не похваляются язычники». И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль...

А из Чернигова в Киев около ста раз ездил к отцу, за один день проез­жая до вечери. А всего походов было восемьдесят и три великих, а осталь­ных н не упомню меньших. И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и без отца...

Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость за то, что он меня, грешного и худого, столько лет оберегал от смертельных опасно­стей, и не ленивым меня создал, а на всяческие дела человеческие годным».

С1. К какому веку относится произведение, из которого взят данный отрывок? Как оно называется? Кто его автор?

С2. Используя знания из курса истории, укажите, чем знаменит ав­тор произведения. Укажите не менее трёх положений.

СЗ. Используя текст отрывка, назовите, не менее двух проблем ко­торые волнуют автора. Какие черты характера он прославляет? Приведите не менее двух черт характера.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26

БЫЛ ЛИ ПРЕДАТЕЛЕМ РЯЗАНСКИЙ КНЯЗЬ ОЛЕГ?

Владимир Контровский

Пограничное княжество

Рука Москвы

XIV век на Руси - это время объединения русских земель под крепкой рукой Москвы. Произошло это не сразу и не вдруг. Было и долгое соперничество Москвы и Твери за право стать во главе; усилению могущества Московского княжества сопротивлялись с оружием в руках суздальские, нижегородские (и рязанские!) князья. XIV век на Руси - это время ожесточённейших феодальных междоусобиц. Как было везде и всюду в средние века, стороны не стеснялись в выборе средств для достижения поставленной цели. Убийства, предательства, нарушение клятв и договоров, пренебрежение даже родственными связями были самым обычным делом. Заветный приз - ярлык на великое княжение - выдавался в Золотой Орде, и князья изо всех сил боролись за право называться "великими". И очень часто соперники обращались за помощью к ханам и приводили на Русь ордынские отряды. То, что при этом опустошались целые области Руси, враждующих князей нисколько не беспокоило. Во-первых, подобные действия были нормой той дикой эпохи, а во-вторых, в ходе яростной борьбы за власть страдания народные никем, никогда и нигде не принимались в расчёт. По княжеской родословной Рюриковичей, восходящей к киевскому князю Ярославу Мудрому, рязанский князь Олег Иоаннович был ничуть не худороднее московского князя, и его княжество по ярлыкам ордынских владык числилось таким же Великим, как Тверское и Московское. И жила в памяти поколений рязанцев кровная обида на соседей, не пришедших к ним на помощь в страшный год Батыева нашествия. Так что вроде бы сама политическая обстановка того времени подсказывает: да, предательство рязанского князя было более чем возможным. Интересы Рязанского княжества к моменту восшествия Олега на княжий престол были сильно ущемлены Москвой. К московским князьям перешли некоторые исконные рязанские земли (Коломна и Лопасня). При отце Дмитрия Донского рязанские бояре, исполнявшие роль коллегиального наставника при несовершеннолетнем князе Олеге, воспользовались бедой Москвы - "чёрным мором" - и отбили Лопасню. Великий князь московский Иоанн Иоаннович ("кроткий и тихий", по свидетельству летописца) смирился с потерей Лопасни, однако заноза осталась. В 1365 году на Рязанщину обрушился с очередным набегом ордынский царевич Тагай. Внезапным наскоком он захватил, ограбил и сжёг Переславль, "положил пусту" соседние волости и повернул обратно в Орду. Олег Иоаннович зла не стерпел: вместе с дружинами пронского и козельского князей он погнался за Тагаем, настиг его у Шишевского леса и наголову разгромил, перебив налётчиков почти поголовно. Но теперь, осмелившись поднять руку на такую силу, Олег Рязанский поневоле должен был искать себе союзника, которым мог быть только московский великий князь. Неизвестно (до нас не дошли ни договорные грамоты, ни свидетельства летописцев), каким образом Олег Иоаннович сумел вступить в союз с Москвой после враждебной вылазки его бояр против Лопасни, однако в 1370 году, когда Москве угрожал литовский князь Ольгерд, в московское войско влились рязанские и пронские полки. Оценив обстановку, Ольгерд боя не принял и запросил мира. Итак, Олег и Дмитрий - союзники. Тем не менее, спор между Москвой и Рязанью о приоритете остался нерешённым. В 1371 году рязанские бояре решили повторить "лопаснинский вариант" и таким же способом отобрать у Москвы и Коломну. Советники подтолкнули рязанского князя к вторжению. В битве при Скорнищеве, недалеко от Переславля, рязанское войско было разбито московским воеводой Дмитрием Волынским (тем самым Боброк-Волынцем, девятью годами позже снискавшим себе неувядаемую славу на поле Куликовом). Эта битва ясно показала Олегу - с Москвой ему не тягаться. А над Рязанью, да и над всей русской землёй, по-прежнему чёрной тучей нависала ненасытная Золотая Орда. И все дальнейшие действия и Олега Рязанского, и Дмитрия Московского диктовались простой исторической логикой.

Русь и Орда

После поражения под Скорнищевым Олег бежал и потерял власть: на рязанский стол сел пронский князь Владимир. Олег направился в Орду, там заручился поддержкой (скорее всего, просто купил эту поддержку) тёмника Салахмира и вернулся на Русь с ордынской воинской силой. Владимир сопротивляться не стал и уступил Рязань без боя. Дмитрий не вмешался в разборку между пронским князем и Олегом, хотя мог бы. Салахмир действовал по собственной инициативе, и разгроми московский князь его отряд, Дмитрий имел все шансы оправдать свои действия перед ханом. Однако Дмитрий предпочёл видеть в Рязани Олега: он примирил рязанского и пронского князей и заключил с Олегом оборонительный и наступательный союз (ссылки на текст этого договора имеются в договорных грамотах Дмитрия Ивановича с Ольгердом и с Михаилом Тверским). И более в летописях не упоминается о вражде между Олегом и Дмитрием. Более того, Москва встаёт на защиту Рязани от ордынских набегов. В 1373 году ордынцы пожгли и разграбили земли рязанского княжества, но тут же отступили, как только узнали о выступлении против них московских полков. В 1377 году царевич Арапша разбил на реке Пьяне московское войско и взял Нижний Новгород. На Москву Арапша идти не посмел, однако по пути в степь разграбил и сжёг (в который уже раз!) многострадальную Рязань. Олег был ранен стрелами и едва спасся. В 1378 году Мамай, ставший к этому времени фактическим повелителем Золотой Орды, послал тёмника Бегича примерно наказать московского князя и привести его к полной покорности. И никто иной, как Олег Рязанский, сообщил Дмитрию о движении сильного и многочисленного ордынского войска. Московский князь понял, что это не просто рядовой грабительский набег, а карательная экспедиция, и сделал соответствующие выводы. Из-за быстроты движения Бегича времени на сбор общерусского ополчения не было, и Дмитрий выступил только с московскими полками, к которым присоединились дружины Олега и пронского князя Владимира. На рязанской земле, у реки Вожа, ордынское войско потерпело сокрушительное поражение - оно было почти полностью истреблено, погиб и сам Бегич. Мамай наспех собрал имевшиеся у него под рукой отряды и кинулся на Русь. Хан опустошил рязанскую землю (снова рязанскую!), разграбил и пожёг её лучшие города, но вступить в бой с многочисленным московским войском, преградившим ему на Оке дорогу на Москву, не посмел и отошёл в степь. Итак, за два года - два страшнейших нашествия на Рязань, нашествия, сравнимых по своим разрушительным последствиям с Батыевым. И после этого Олег воспылал любовью к Золотой Орде и стал предателем земли русской? Или любовь к степным грабителям в нём пробудили наконечники ордынских стрел, оставившие шрамы на теле князя? Арапша и Бегич (а чуть раньше - Тагай) лишний раз показали, чем является для Руси Орда, и никакой князь не мог не считаться с настроениями своих подданных. А кроме того, даже с чисто прагматической точки зрения вставшая перед Олегом дилемма была предельно проста: или быть вассалом более сильного (как доказал опыт противоборства) московского князя, или оставаться покорным данником хана (пусть даже с вожделенным ярлыком на великое княжение) и безропотно терпеть и дальше ордынский беспредел. Да и перспектива гарантированного владения великокняжеским титулом отнюдь не выглядела безоблачной - у не слишком могущественного владетеля постоянно разоряемых рязанских земель хватало на Руси искушённых в междоусобных склоках соперников.

В решающий час

Летописцы (а за ними историки), обвиняя Олега в предательстве, ссылаются на то, что рязанское ополчение не влилось в войско Дмитрия, а сам Олег вступил в сговор с Мамаем. Но почему же тогда Дмитрий перед решающим сражением не опустошил земли изменника и не раздавил его дружину, а спокойно оставил врага в тылу? Он вполне мог это сделать, более того, обязан был так поступить по всем правилами ведения военных действий. В эпическом противостоянии на Куликовом поле помимо двух главных сил была ещё и третья - литовское войско Ягайлы. Появись оно на поле боя, исход Куликовской битвы мог бы быть совсем иным. Считается, что Ягайла просто опоздал, и потому-де не помог Мамаю. Но это не так - московское войско двигалось к Дону очень медленно, прикрывая московские земли на тот случай, если Ягайла вдруг вздумает ринуться прямо на Москву вместо того, чтобы идти на соединение с Мамаем. Литовцы двигались параллельно, к началу битвы войско Ягайлы находилось всего в одном дневном переходе от Куликова поля, но дальше не пошло. Почему? Да потому что рядом располагалась дружина князя Рязанского - в полной готовности помешать этому движению. Дмитрий знал, что Олег и сам не ударит ему в спину, и не позволит сделать это Ягайле. Только так можно объяснить непростительную - если считать, что Олег был предателем, - ошибку Дмитрия, не оставившего никаких резервов за Доном на случай вмешательства в сражение на стороне Мамая литовской конницы или рязанских полков. Однако допустим, что и Олег, и Ягайло действительно опоздали и упустили свой шанс. Но если так, тогда почему же Дмитрий (уже Донской), возвращаясь с победой, движется в обход земель "изменника", особо приказав никого из рязанцев "не зорить и не обижать". А ведь сил для разгрома Рязани, несмотря даже на тяжелейшие потери в Куликовской битве, у великого князя московского было вполне достаточно. Разве так карают за предательство? Олег вёл и с Мамаем, и с Ягайлой тончайшую и опаснейшую дипломатическую игру - и выиграл. Мамай принял предложенный ему Олегом план одновременного удара по войску Дмитрия объединёнными силами всех трёх союзников. В условиях договора Олега с Ягайлой оговаривалось, что в бой они вступят только после соединения рязанских и литовских войск. А этого, как известно, не произошло. Дмитрий же, двигаясь от Оки к Дону, надёжно прикрыл рязанские земли от неминуемого разгрома, который мог учинить Мамай, вознамерившийся вернуть Русь во времена Батыя. И после Мамаева побоища, несмотря на навешенный на Олега ярлык предателя и недовольство действиями изменников-рязанцев среди простого люда, Дмитрий Донской не предпринимает никаких враждебных шагов по отношению к князю-отступнику. Но и объяснять "кто есть кто" Дмитрий не счёл нужным - неизвестно ещё, как там всё дальше пойдёт, и не время раскрывать другу (а значит, и врагу) все свои карты. Рязанские бояре сами пришли к Дмитрию за прощением, и он их простил. В 1381 году был подписан новый договор между Москвой и Рязанью, и Олег признал Дмитрия старшим братом. Заметим, что таким образом рязанского князя приравняли к князю Владимиру Серпуховскому, удостоенному прозвища "Храбрый" за доблесть на Куликовом поле. Интересно, за какие заслуги князю-предателю оказали такую честь?

Двойная игра

Всего через два года после Куликовской битвы, в 1382 году, на Русь вторгся новый хан - Тохтамыш, которому удалось приостановить распад Золотой Орды и даже на время вернуть ей подобие былого могущества. С этим нашествием связано ещё одно обвинение Олега в предательстве: рязанский князь-де указал хану дорогу на Москву и броды на Оке. Тохтамыш наступал стремительно. Дмитрий, получив от Олега весть о приближении врага, оставляет в Москве гарнизон для обороны столицы, а сам отправляется в Переславль-Залесский - собирать полки. Олег своевременно известил "старшего брата", а сам вступил с Тохтамышем в ту же игру, что и с Мамаем, отводя угрозу от своих истерзанных земель. Обвинения, выдвинутые против Олега Рязанского летописцами, несостоятельны. Москва к этому времени существовала уже более трёхсот лет, была столицей набиравшего силу государства, неоднократно посещалась купцами, и потому очень сомнительно, что никто другой кроме рязанского князя не знал к ней дорог. То же касается и бродов на Оке - их расположение отнюдь не было стратегическим секретом, известным только узкому кругу лиц. Олег действительно убедил Тохтамыша идти на Москву, но кому это было выгодно? С военной точки зрения ордынскому войску надо было обойти Москву и застигнуть Дмитрия, не давая ему времени на сбор всех сил. А Тохтамыш упёрся в каменные стены московского Кремля. На стенах крепости были установлены первые русские пушки ("тюфяки"), и штурм захлебнулся в крови ордынцев. Хан утратил преимущество внезапности и мобильность - время работало на Дмитрия Донского. Ещё немного, и дело просто кончилось бы второй Куликовской битвой - с таким же результатом. Москву погубило коварство ордынцев, предательство нижегородских князей Василия и Семёна, уговоривших горожан открыть ворота и вступить с врагом в переговоры, и доверчивость москвичей. Тохтамыш ворвался в Кремль и устроил там дикую резню, но быстро убрался прочь, узнав о подходе войск Владимира Серпуховского и самого Дмитрия. Возвращаясь в степь, хан подверг рязанские земли нещадному разорению. Это что, в награду за верную службу Олега? Нет, хан понял, на кого (выражаясь современным языком) на самом деле работал рязанский князь, и жестоко отомстил ему. Дальнейшие события подтверждают эту версию. Московский князь снова проявил удивительную терпимость по отношению к "предателю", и в 1386 году при посредничестве Сергия Радонежского был подписан договор о вечном союзе Москвы и Рязани. И ещё один штрих, свидетельствующий в пользу Олега Рязанского. В 1387 году князь Дмитрий Иоаннович Донской отдал свою дочь Софью замуж за сына Олега - Фёдора. Да, династическими браками скреплялись военные и политические союзы (и не только в средние века), но чтобы великий князь московский породнился с многократным предателем земли русской - такое представляется очень и очень маловероятным. В русской истории были всякие фигуры, были в ней и истинные предатели (например, те же нижегородские князья Василий и Семён, сыгравшие роковую роль в разграблении Москвы Тохтамышем). Однако хочется, чтобы позорное клеймо изменника никого не украшало бы незаслуженно.

Как ты можешь оценить поступок князя Владимира? Какие его личные качества проявились в этом поступке?

Поступок Владимира был жестоким и не терпящим отказа. Но в князе, скорее всего, говорила не обида на слова Рогнеды, а политический расчёт, то есть прагматизм.

Сравни эти справочные сведения с летописными сведениями о личности князя Владимира – какое наблюдается противоречие?

Вопрос: Почему князь Владимир Святославич, несмотря на совершённые им низкие поступки, оставил о себе добрую память?

Ответ: Великого князя Владимира Русская православная церковь воспевает за то, что он крестил своё государство, причём именно в православие. Благодаря этому поступку ему готовы забыть все грехи. Народная память формировалась не отдельно от учения церкви, а в тесной связи с этим учением. Потому князю, который церковью признан святым, народная память стала приписывать все черты идеального правителя.

Определи по тексту, что принесло правление Владимира жителям Руси.

Принесло:

Окончание междоусобицы;

Кроме торговых путей по рекам, Владимир прокладывал сухопутные дороги;

Многих местных князей заменили сыновья Владимира, меньше стала опасность, что государство развалиться;

Судили теперь назначенные из Киева посадники по единому закону;

Валы на границе, охрана бродов, строительство крепостей, посты с сигнальными кострами и другие меры против набегов печенегов;

Первый известный выпуск золотых и серебряных монет в Киеве (собственной валюты).

Сделай вывод об историческом образе князя. Вспомни порядок продуктивного чтения (см. с. 21).

Владимир продолжил работу первых Рюриковичей по укреплению государства, за что достоин светлой памяти. Но за другие дела он достоин порицания. Например, во время междоусобицы он не просто приказал убить брата – Ярополка «подняли на мечи», когда он приехал на переговоры, то есть Владимир ещё и нарушил свою клятву (без такой клятвы его соперник бы не вышел из крепости, в которой укрывался).

По тексту объясни, почему Владимир Святославич отказался от язычества и выбрал именно православное христианство.

Скорее всего, православные миссионеры давно проникали в Киевскую землю вместе с торговцами по Днепру, их идеи были уже хорошо известны;

До Владимира православие принимала его бабка Ольга, которая во многом и воспитывала Владимира, потому что его отец всё время проводил в походах;

Владимиру нужно было укрепить центральную власть князя, для чего он вначале учредил центральный пантеон в Киеве, но для этой цели лучше подходило православие, потому что среди его служителей была чёткая иерархия во главе с единым владыкой;

Родовая община уже заметно разрушалась, для новой соседской общины удобнее оказалась мировая религия, которая давала ответы на основные вопросы человека;

Наиболее тесные экономические и культурные связи у Киева были с Византией, которая исповедовала православие.

Главным наследием Владимира стало крещение его страны. Именно благодаря этому он признан святым. Церковь простила ему и многожёнство, и убийство брата именно за то, что он распространил её влияние на новые обширные земли. Письменные источники того времени создавали в основном служители церкви, они и записали, что в народе об этом князе осталась добрая память. Кроме того, церковь влияла и на само общественное мнение, например, через проповеди.

Докажи, что в результате крещения Русь сделала значительный шаг по пути развития культуры, цивилизации.

Благодаря христианству в Русском государстве стали строиться церкви, вначале из дерева, а потом из камня и плинфы (кирпича). Появились иконы, фрески и мозаики. Возникла сама церковная организация, где были как приходские священники, епископы и митрополит, так и монахи во главе с игуменами. Заимствованы были многие традиции Византии и в архитектурой, и в книжном деле.

Но мы очень мало знаем про то, от чего ради этого пришлось отказаться. Языческое наследие известно плохо, потому вполне может быть, что дохристианская культура была не менее развитой, просто другой. Например, есть версия, что христианство не принесло на эти земли письменность, а заменило кириллицей более древнее языческое письмо (о котором пишут арабские путешественники Х века Ибн-Фадлан, Эль-Масуди, Ибн ан-Надим, а также болгарский монах рубежа IX-X веков Храбр).

Сделай вывод об образе Владимира в истории.

При Владимире наши предки многое восприняли из Византийской культуры, а через неё получили многие достижения древности. Именно на этом наследии в конечном счёте основана и культура современная. Но при этом им пришлось отвергнуть многовековое наследие своих предков, сегодня мы не может предположить, насколько великим оно было.

С помощью дополнительных источников попробуй объяснить, почему с именем князя Владимира связано большинство русских былин.

Князь Владимир стал святым, потому чаще других князей на протяжении многих веков упоминался в церквях. За него, как за святого, призывали молиться. Кроме того, про святого, естественно, рассказывали как про доброго и справедливого князя. Образ закрепился в народной памяти, ему стали приписывать то, чего люди ждали от доброго и справедливого правителя.

Представьте, что в 1015 году после долгой разлуки встретились отец и сын. Отец – языческий волхв – десятки лет прожил в лесах под Новгородом, а сын ещё в молодости уехал в Киев и стал дружинником князя Владимира. Опишите, какой спор мог состояться между ними о правлении на Руси князя Владимира Святославича.

Сын стал бы расхваливать, как преобразилась столица, да и другие города, включая Новгород. Как украсили их церкви. На это отец мог бы возразить, что плохо, когда служители бога живут в городе. Там они зависят от князя и служат больше ему, чем своему богу.

Сын мог бы начать рассказывать про то, какая отличная вера – христианство. Но на это отцу, что-то слышавшему наверняка об этом учении, достаточно было бы только спросить, говорил ли Христос крестить людей насильно. А ведь Владимир делал именно это. Как же он может надеется на милость своего бога, если делает то, чему тот не учил?

Сын стал бы говорить о мерах по укреплению княжеской власти и защите от печенегов. На отец скептически мог бы посмотреть на сына и сказать, что если бы князь не убивал своего брата, сами боги защитили бы его земли от набегов, хотя бы тот же Христос, который, наверное, не слабее Перуна, раз захватил себе такую власть.

Имя Иуды давно уже стало нарицательным при обозначении изменников и предателей. Интересно, что в Европе сюжет Искариота не так популярен в фольклоре, как у нас. Зато и за морем, и на нашей земле есть свои предатели, порой даже в изобилии.

Историки до сих пор спорят о том, был ли предателем рязанский князь Олег Иоаннович. Он уклонился от участия в Куликовской битве - решающей в борьбе против золотоордынского ига. Князь вступил в союз с ханом Мамаем и литовским князем Ягaйлой против Москвы, a позже выдал Москву хану Тохтaмышу. Для современников Олег Рязанский - предатель, чье имя проклято. Однако в наше время есть мнение, что Олег взял на себя сложную миссию тайного лазутчика Москвы в Орде. Договор с Мамаем позволял ему выведывать военные планы и сообщать о них Дмитрию Московскому. Даже поддержанный им поход Тохтамыша на Москву объясняется в этой теории. Дескать нужно было потянуть время и ослабить силы Орды осадой мощной крепости. Дмитрий тем временем собирал войско со всей Руси и готовился к решающей битве. Именно рязанские дружины Олега были заслоном Москвы от литовского князя Ягайлы, а ведь удар литовских войск поставил бы под вопрос исход сражения на Куликовом поле. Из современников о двойной политике князя догадался лишь Тохтамыш - и полностью разгромил Рязанское княжество.

Московский князь Юрий Данилович

Только на интриги в Орде мог рассчитывать Московский князь Юрий (Георгий) Данилович в борьбе за Владимирский престол с Михаилом Тверским, сыном Ярослава III: Москва на рубеже XII–XIII веков значительно уступала Твери в могуществе. В Орде князь был своим человеком, прожив два года в Сарае. Женившись на сестре хана Узбека Кончаке (в крещении Агафье), он получил ярлык на великокняжеский престол. Но, придя на Русь с этим ярлыком и войском монголов, Юрий был разбит Михаилом и бежал обратно в Орду. Кончака попала в плен к тверичам и вскоре умерла. Юрий обвинил Михаила Тверского в ее отравлении и неподчинении Орде. Князя вызвали в Орду, где суд приговорил его к казни. Но еще долгое время Михаилу, закованному в колодки, пришлось кочевать вместе с татарским станом, и лишь после многих мучений князь был убит. Юрию достался Владимир и спустя несколько лет - смерть от руки сына погибшего тверского князя. Михаилу - посмертная слава: 5 декабря в России отмечается День памяти великомученика Святого Благоверного князя Михаила Тверского, заступника и небесного покровителя Твери.

Украинский гетман Иван Мазепа долгое время был одним из ближайших сподвижников Петра I. За заслуги перед Россией он даже был отмечен высшей государственной наградой - орденом Святого Андрея Первозванного. Но в ходе Северной войны Мазепа открыто присоединился к шведскому королю Карлу XII и заключил соглашение с польским королем Станиславом Лещинским, обещая Польше Киев, Чернигов и Смоленск. За это он хотел получить титул князя и права на Витебск и Полоцк. На сторону Мазепы перешли около трех тысяч запорожских казаков. В ответ Петр I лишил предателя всех титулов и избрал нового гетмана, а митрополит Киевский анафематствовал перебежчика. Вскоре многие из приверженцев Мазепы с покаянием вернулись на сторону россиян. К решающей битве под Полтавой гетман остался с горсткой верных ему людей. Его попытки переговоров о возвращении в русское подданство Петр отверг. После разгрома шведов в Полтавском сражении в 1709 году Мазепа вместе с побежденным шведским королем бежал в Османскую империю, где вскоре и умер.

Князя Андрея Курбского в наши дни называют «первым русским диссидентом». Он долгое время был одним из влиятельных государственных деятелей в России и ближайшим другом Ивана IV. Входил в «Избранную Раду», управлявшую государством от имени царя путем крупных долгосрочных реформ. Однако, не зря получивший прозвище Грозный, царь Иван Раду распустил, а ее активных участников подверг опале и казням. Опасаясь той же судьбы, Курбский бежал в Литву. Польский король пожаловал ему несколько имений и включил в члены Королевской Рады. Уже за границей Курбский написал обвиняющий царя в деспотизме политический памфлет - «Историю о великом князе Московском». Однако о предательстве речь пошла позднее, когда в 1564 Курбский возглавил одну из польских армий в войне против России. Хотя мог и оставить военную службу. После бегства Курбского его жена, сын и мать были подвергнуты истязаниям и убиты. Грозный объяснял свою жестокость фактом измены и нарушения крестного целования, обвиняя бывшего друга в попытке завладеть властью в Ярославле и в отравлении своей любимой жены царицы Анастасии.

Генерал Власов

Его имя в годы Великой Отечественной войны стало нарицательным, обозначающим предателя Родины. Предателя ненавидели даже фашисты: Гиммлер называл его «перебежавшей свиньей и дураком». Гитлер даже не захотел встретиться с ним.

Советский генерал–лейтенант Андрей Андреевич Власов в 1942 году был командующим 2–й ударной армии и заместителем командующего Волховского фронта. Попав в плен к немцам, Власов сознательно пошел на сотрудничество с нацистами, выдавая им секретную информацию и консультируя, как правильно воевать против советской армии. Он сотрудничал с Гиммлером, Герингом, Геббельсом, Риббентропом, с различными высокопоставленными чиновниками абвера и гестапо. В Германии Власов организовал Русскую Освободительную Армию из русских военнопленных, завербованных на службу к немцам. Войска РОА участвовали в борьбе против партизан, грабежах и расстрелах мирных жителей, уничтожении целых населенных пунктов. В 1945 году, сразу после капитуляции Германии, Власов попал в плен к Красной Армии, в 1946 осужден по обвинению в государственной измене и повешен.

История / Крымские татары

Москва и Крымское ханство

На том месте в Кремле, где в конце 50-х годов XIV века митрополитом Алексием был основан Чудов монастырь, неподалеку от главных - Фроловских (с середины XVII века - Спасских) - ворот находилась резиденция татар "Царев Посольский двор" и "Ханское конюшенное место". Сюда приезжали грозные ордынские посланники; здесь живали ханские баскаки (сборщики дани), которые, кроме своей основной деятельности, занимались тем, что внимательно следили за событиями, происходившими в Москве. Здесь же, по-видимому, останавливались и татарские купцы. При Иване III тут еще располагался Татарский дом, или Ордынское подворье. Из глубины веков до нас дошло предание, будто бы жена Ивана III, великая княгиня Софья, считая татарский контроль унизительным, выпросила эту землю у хана для устройства на ней церкви во имя Николая Гостунского. Как все произошло на самом деле, сейчас сказать трудно. М.Н. Тихомиров считал, что местонахождение татарских дворов в Кремле было не очень удобным для самих татар и приезжих восточных купцов, так как стесняло их деятельность. Но, кажется, прежде всего, свою роль тут сыграли политические причины.

МОСКВА И КРЫМСКОЕ ХАНСТВО

После разгрома Золотой Орды в конце XIV века Тамерланом она распалась на несколько улусов. В 30-х годах XV века в степях между Волгой и Днепром образовался самый сильный улус - Большая Орда, в 1438 году - Казанское ханство, в 1443 году - Крымское ханство, в 40-е годы XV века в степях Прикаспия - Ногайская Орда, в 60-х годах того же века возникло Астраханское ханство.

Между отдельными улусами началась борьба, с одной стороны, за первенство, а с другой, - за самостоятельность. Ярким примером служит столкновение Большой Орды и Крымского ханства. В этих условиях вряд ли было разумным содержать в одном месте послов разных орд и ханств. Да они и сами, вероятно, этого не хотели.

Кроме того, с послами нередко приезжали купцы. В "Симеоновской летописи" под 1476 годом сказано, что прибывшее посольство насчитывало 50 человек и "полшеста ста" (550) гостей (купцов). Некоторые купцы приводили для продажи большие табуны лошадей. Все они должны были где-то размещаться, питаться сами и кормить своих многочисленных коней. Ивану III пришлось просить крымского хана, чтобы его послы не брали лишних людей.

Где существовали подворья татар в конце XV - начале XVI века, выяснить непросто. Видный историк Москвы И.М. Снегирев считал, что татары получили место в Зарядье, Иван Михайлович, правда, не исключал, что их могли поселить и в Замоскворечье - на Большой и Малой Ордынке. М.Н. Тихомиров же полагал, что Татарское подворье было перемещено к Большой Татарской улице, где возникла Татарская слобода. Однако это мало вероятно. Тем более, что имеются письменные свидетельства о раздельном существовании в первой половине XVI века Крымского, Ногайского, Астраханского и Казанского посольских дворов.

Самые ранние опубликованные документы о дипломатических отношениях Москвы и Крыма относятся к 1474 году. С той поры обмен послами и гонцами стал регулярным. Однако только в документах 1508 года мы впервые встречаем упоминание о Крымском подворье в Москве. В тот год крымский хан Менгли-Гирей направил посольство к великому князю Василию Ивановичу. В протоколе о встрече этого посольства записано: "...А октября 27 послал князь великий против крымских послов ясельничего Феодора Семенова сына Хлопова, а велел их спросити о здоровии. И стрел их Феодор за рекою Москвою на поклонной горе, и ехал с ними в город до их подворий, а как приехал, стали на подворье..."

В прошлом поклонные горы существовали почти на каждой ведшей к Москве дороге. Была такая гора и на Серпуховской дороге, часто именовавшейся Крымской, поскольку это был самый короткий путь в Крым, по которому двигались как послы с купцами, так и завоеватели. Под словом "город" в упомянутом протоколе подразумевался Кремль. Как известно, это название возникает лишь при Иване Калите; ранее применялось слово кремник или кремленик (кремельник), что означало внутреннюю городскую крепость. Вполне возможно, что Иван III, а затем его сын хотели подчеркнуть значение крымского хана Менгли-Гирея как своего союзника в борьбе против Большой Орды и Литвы, устроив Крымское подворье в Кремле.

Однако дружественные отношения Москвы с Бахчисараем, ставшим с XVI века столицей Крымского ханства, продолжались недолго. В 1502 году перестала существовать опасная соперница Крымского ханства Большая Орда, и в Бахчисарае стали подумывать о возрождении золотоордынского величия. Еще живы были татары, которые помнили, как отец Ивана III Василий Темный ездил в Орду за ярлыком на княжение.

Помнили, наверное, и унизительную процедуру встречи посланников хана и сборщиков податей. Михалон Литвин, бывший с литовским посольством в Крыму в первой половине XVI века, вероятно, именно там узнал, что в свое время великий князь выходил за город навстречу каждому из баскаков и, держа повод его лошади, пешим провожал их во дворец. Там посланец хана усаживался на княжеский трон, а князь, преклонив колени, выслушивал его речи.

Английский посланник при дворе царя Федора Ивановича Дж. Флетчер сохранил другой вариант этой легенды, якобы сообщенный ему самими русскими: ежегодно великий князь в знак подданства крымскому хану должен был в Кремле, стоя подле ханской лошади, на которой сидел сам хан, кормить ее овсом из собственной шапки. Этот обряд будто бы существовал до времени Василия III, когда был заменен данью мехами. Нелепая выдумка о ежегодном визите хана в Москву, по-видимому, имела в своем основании ощущение унижения, которое испытывали русские от татарской неволи.

В первых договорах Менгли-Гирей именовал Ивана III "братом своим", а также писал о "любви и братстве и вечном мире от детей и на внучата". Но через несколько десятилетий, во времена пребывания в Крыму Михалона Литвина, татары уже называли великого князя "своим холопом". Необходимо заметить, что на отношения Московского государства с Крымом влияла политика польско-литовских королей, подкупавших для борьбы с Московским царством крымских ханов, а также их многочисленных родственников и влиятельных мурз. Кроме того, после захвата в 1475 году Крыма войсками турецкого султана Махмеда II и вплоть до 1774 года политику крымских ханов контролировала и направляла Турция.

В 1505 году Ивана III не стало, и его сыну Василию III в первое время пришлось нелегко. Этим не преминули воспользоваться крымцы. Летом 1507 года они ворвались в пределы Московского государства, но на Оке царские воеводы разбили их, отобрав награбленную добычу. С этого времени набеги крымских татар на московские границы с целью грабежа и захвата пленников стали регулярными.

В Крыму начали оскорблять московских послов. Направляя очередного посла, Василий III предупредил хана, что если и тот потерпит бесчестие, то тогда посылаться будут не бояре, а молодые люди. Не случайно в шертной (договорной) грамоте, данной в 1508 году Менгли-Гиреем царю Василию Ивановичу, особо оговаривалось, чтобы послов и гостей "не имати и не грабити".

В 1515 году русскому послу ханом была выдана "опасная грамота". В ней обещалось "не делать лиха" послу и прибывшим с ним людям, не держать посла больше месяца, а также гарантировалась его жизнь - "по здорову к нам прибудет, а по здорову от нас отъедет". В тот год, несмотря на возникшие осложнения, послов крымского хана Магмет-Гирея вновь встречали на поклонной горе и везли на их подворье "в город", то есть в Кремль.

Летом 1517 года около 20 тысяч крымских татар вторглись на земли Московского государства. И хотя они были разбиты и прогнаны, Василий III, собрав бояр, спросил их совета: нужно ли продолжать отношения с Крымом? Всесторонне обсудив сложившуюся ситуацию, бояре посоветовали сохранить политическую систему, основанную Иваном III. Суть ее состояла в использовании крымцев в борьбе с не менее опасным врагом Москвы - Литовским государством.

Не прошло и четырех лет, как крымский хан Магмет-Гирей в союзе с ногайскими и казанскими татарами, грубо нарушив заключенные договоренности, - как сказано в летописи, "забыв своей клятвы правду", - предпринял неожиданный набег на московские земли. 28 июля 1521 года татары форсировали Оку. Передовые отряды русских войск были разбиты. К столице, оставленной Василием III, враги подошли на расстояние 15 километров; сын хана - Салтан остановился в селе Остров.

В Москве началась паника: жители из ближайших окрестностей стремились укрыться за городскими стенами, "в осаду". С. Герберштейн писал, что при суматохе, возникшей от большой массы людей, пытавшихся укрыться в Кремле с телегами, повозками и различной поклажей, в воротах крепости возникла давка. Несчастные топтали друг друга. Но на этом неприятности не заканчивались. Из-за большого количества народа передвижение стало невозможным. Люди вынуждены были отдавать дань природе на том месте, где разместились, из-за чего возникло страшное зловоние. С.Герберштейн считает, что если бы враг простоял под стенами города три или четыре дня, осажденные могли бы погибнуть от заразы.

Москва не была приготовлена к обороне - пушки не стояли на своих местах, да и нужного количества пороха к ним не было. Понимая невозможность организовать достойное сопротивление, оборонявшиеся решили умилостивить крымского хана дарами. Однако последний потребовал от царя Василия грамоту, что тот будет, как его предки, вечным данником хана. Эта грамота была дана, но ее удалось с помощью хитрости вернуть рязанскому воеводе И.В. Хабару.

Крымцы все-таки получили свое - несмотря на предоставленную Магмет-Гиреем возможность выкупа и обмена пленных, они увели великое множество пленных, число которых, по рассказу Герберштейна, было 800 000 человек. Хотя эта цифра сильно преувеличена, но полон, несомненно, был велик из-за неожиданности вторжения. В летописи сказано: "И людей много и скоту в полон поведоша безчисленно".

Место Крымского посольского двора

Вполне вероятно, что после предательского набега крымское подворье было выведено из Кремля. С 1532 года в документах Посольского приказа упоминается Крымский двор, причем расположение его точно не обозначается, а говорится только: "за рекою", "за Москвою-рекою". В 1577 году послы были поставлены "за Москвою-рекою на Крымском дворе на новом", а в 1588, 1593, 1595 годах - "на старом на Крымском дворе". Иногда крымские послы ставились в других местах: так, в 1568 году они находились "на Большом посаде на крестьянских дворах", в 1576 году - в Казенной слободе, а в 1592 году - в Рогожской слободе.

Возможно, подобное изменение местоположения Крымского двора происходило не только по воле властей, но и по желанию самих его обитателей. С. Герберштейн рассказывал, что татары долго не остаются на одном месте, считая это за несчастие. Поэтому, рассердившись на кого-то, они говорили: "Чтоб тебе, как христианину, оставаться всегда на одном месте и нюхать собственную вонь". Это же подтверждал и Дж. Флетчер; он писал, что, по мнению татар, постоянные и прочные здания вредны для здоровья и неудобны.

Для ногайских послов и гонцов также существовал особый Ногайский двор, упоминания о котором встречаются с 1535 года. Известно, что еще в 1508 году, в княжение Василия III, ногайцы выхлопотали разрешение ездить к Москве с конями и со всяким товаром. Где находился Ногайский посольский двор, точно неизвестно. И. Е. Забелин считал, что он появился в районе Кожевников (современные Кожевническая улица и переулки), и тут же образовалась слобода кожевников. По другим сведениям, ногайские купцы со своими лошадьми размещались под Красным селом "по эту сторону Яузы", или "на лугу против Симонова [монастыря]". Из сравнительно недавно опубликованного документа следует, что Ногайский луг располагался против Крутиц, что соответствует указанию И.Е. Забелина. Приходившие с ногайскими послами купцы, число которых доходило до тысячи человек, приводили огромные, в несколько тысяч голов, табуны лошадей.

Михалон Литвин писал, что москвитяне каждую весну получают из татарской Ногайской орды много тысяч лошадей, годных для войны, в обмен за одежду и другие дешевые предметы. Этот товарообмен продолжался и в XVII веке. Французский наемник Ж. Маржерет в своих записках сообщал, что в Россию наибольшее количество лошадей, которых называют конями, приводится из Татарии Ногайской; они среднего роста, весьма удобны для работы и бегут без отдыха 7 или 8 часов.

В связи с присоединением к России в XVI веке Казанского, Астраханского и Сибирского ханств был организован Приказ - Казанский дворец, ведавший этими территориями и просуществовавший до 1709 года. Под его управление попала и поставка лошадей в Россию. Подьячий Посольского приказа времен царя Алексея Михайловича Григорий Котошихин рассказывал, что из Казани и из Астрахани ежегодно в Москву на продажу присылались ногайские и татарские табуны, состоявшие от 30 до 50 тысяч лошадей. Но еще в упомянутых городах воеводы выбирали лучших лошадей "про царский обиход" в количестве от 5 до 8 тыс., которых записывали, клеймили и отсылали с остальными в Москву. Там же отобранных лошадей оценивали и давали табунщикам деньги из царской казны. Остальных лошадей те продавали "всякого чина служилым людям и иным чинам". С записи и продажи прибывших в Москву табунов взимались деньги в Конюшенный приказ. Служилые же люди перепродавали лошадей по большей цене.

"А как они, ногайцы и татары, табунные свои лошади испродадут, - пишет Котошихин, - и на отъезде своем бывают у царя, что и калмыцкие послы, и бывает им стол на царском дворе довольной; а приезжает их с теми лошадьми на год человек по 200 и больше, и платье им из царской казны дается, смотря по человеку, что и крымским же послам. А люди они подданные царские, Казанского и Астраханского государств; и даются им от Москвы до Казани, на чем ехать водою, суда и проводники, безденежно".

Крымские татары, в отличие от ногайцев, лошадей на продажу не приводили; это запрещалось ханским указом. Михалон Литвин писал, что они берегут своих коней. Однако лошадей у крымцев все же должно было быть много, ибо в посольства, направлявшиеся в Москву, как правило, входило несколько десятков человек; кроме того, с послами приезжало много купцов. С каждым татарином, отправлявшимся с посольством в набег или в торговую поездку, бежало рядом как минимум по 2-3 запасные лошади.

Такие поездки были достаточно частыми. Подписанию шертных грамот предшествовали сложные переговоры с недоразумениями, объяснениями и прочим. Поэтому между Москвой и Бахчисараем то и дело разъезжали гонцы и послы. Так что при Крымском дворе непременно должен был быть луг для их лошадей.

На сегодняшний день нет достаточных данных, чтобы точно установить местонахождение Крымского двора в XVI веке. Это можно сделать только косвенно, обратившись к картам и документам XVII столетия. На плане Москвы из "Альбома Мейерберга" (1661 года) Крымский двор не только показан, но и назван. Присутствует он и на относящемся к середине XVII века русском плане той части города, где стояли церкви Иоанна Воина и Благовещения Богородицы, что в Панской, которая по своему приделу впоследствии получила имя Марона (точнее, Мирона) Чудотворца. На плане указаны размеры Крымского двора: с западной и восточной стороны он имел около 98 м, с южной стороны - 81 м, а с северной - 88 м.

П.В. Сытин считал, что, согласно упомянутому плану, Крымский двор находился между Крымским тупиком и Мароновским переулком, неподалеку от Крымского (а тогда - Земляного) вала. Ниже, к Москве-реке, простирался "луг, что против Крымского двора". Этот двор показан и на плане Москвы Адама Олеария (1634).

Что же касается первых планов Москвы, то дело тут обстоит сложнее: на "Петровом плане" (1597 г.) Крымский двор изображен, есть он и на "Годуновском чертеже Москвы" (1604 - 1605 гг.), а вот на "Сигизмундовом чертеже" (1610 г.) его в одних редакциях нет, а в других какие-то строения в том месте показаны. На "Несвижском плане Москвы", гравированном в 1611 году по рисунку 1606 - 1608 годов, Крымского двора не видно. Однако из письменных источников известно, что в это время он существовал. В "Новом летописце" рассказывается, как в августе 1612 года около него проходили стычки русских с поляками. Правда, не очень ясно, находился ли Крымский двор в то время в пределах Деревянного города (к тому времени сожженного) или вне его.

Татарская слобода

Татарская слобода, упомянутая в челобитной толмачей и переводчиков, возникла, по-видимому, в XVI веке, а может быть, и раньше. Достоверных сведений о ней не было уже во второй половине XVII века. Об этом свидетельствует "Дело по челобитной переводчиков Посольского приказа о возвращении им дворовых мест в Татарской слободе в Москве, принадлежащих им исстари и находящихся во владении князя Андрея Щербатого" (1682 года).

Уже тогда необходимых данных о слободе и ее обитателях в писцовых книгах XVI и XVII веков найти не удалось. Однако старожилы показали, что местом, о котором "бьют челом великому государю Посольского приказа переводчики и толмачи", они владели "до Московского и после Московского разорения" (то есть до и после Смутного времени), а потом "владели многие люди, а почему владели, они не ведают".

Первый дошедший до нас документ о Татарской слободе относится к 1619 году. Сохранилась также составленная объезжими головами "Переписная книга 1669 года" с указанием жителей Татарской слободы.

Следует сказать несколько слов о московских слободах, которые, по словам И.Е. Забелина, были "растительными клетками" Москвы. Слово "слобода" происходит, скорее всего, от слова "свобода". В отличие от посадского тяглого населения, несшего различные повинности (денежные и натуральные), жители слобод, специализирующиеся, как правило, в какой-то необходимой для царского двора или города работе, были от них освобождены.

Слободы были не простыми совокупностями живущих в одном месте специалистов какого-нибудь дела. Это были особые миры, организмы, имевшие свои правила и структуры управления. Власти сознательно шли на предоставление слободам известной самостоятельности; им легче было иметь дело со слободским начальством, нежели с каждым отдельным жителем. Одним из важнейших механизмов организации слобод была круговая порука, когда все отвечали за каждого.

Основным органом власти был мирской сход, который выбирал слободские власти: старосту, окладчиков, десятников и других лиц (в зависимости от специфики слободы). Он собирался на братском дворе, находившемся у приходской церкви (правда, приходы и слободы не всегда совпадали). Упомянутый двор назывался нередко съезжей избой. Как указывает И.Е. Забелин, память о братских (съезжих) дворах сохранилась в названии полицейских частных домов съезжими домами, или просто съезжими.

В братском дворе сидел староста, велись записи, связанные с жизнью слободы. Сюда приходили десятники, докладывавшие о состоянии дел в своем десятке дворов: о подозрительных людях, о драках, воровстве, о корчемстве - тайном изготовлении и продаже вина, игре в азартные игры, продаже табака и другом. На них было также возложено следить за тем, чтобы в летнее время не топили печей, чтобы пищу готовили на огородах в безопасных местах, чтобы по улицам и переулкам были караулы.

На братский двор приезжала и московская полиция тех времен - объезжие головы. Они (как правило, дворяне) следили за состоянием вверенного им участка: наблюдали за порядком, разбирали мелкие тяжбы, производили предварительное дознание в уголовных делах, заботились о противопожарной безопасности - следили за исполнением правил о топке печей, опечатывали на летнее время бани, выясняли о наличии во дворах водоливных труб, багров, топоров, крюков и т.д. Надо сказать, что объезжих голов не особенно любили за их крутой нрав: непослушных обывателей они наказывали дубьем и батогами, заключением в чуланы и ледники.

Участки объезжих голов не были точно определены; так, Замоскворечье, делившееся Пятницкой улицей обычно на два участка, иногда делилось на три (западная часть разделялась еще Б. Ордынкой).

Как свидетельствуют документы, жители Татарской слободы не особенно любили исполнять полицейские обязанности. Сохранилась следующая запись в отчете стрелецкого головы, относящаяся к концу XVII века: "Улицы Татарской иноземцы, толмачи и переводчики, по наряду десятского на уличный караул не ходят, и людей не высылают и десятника бьют и собаками травят, и говорят такие слова, что объезжего с подьячим и служилыми людьми хотят бить до смерти".

Основными обитателями Татарской слободы были переводчики и толмачи. Сейчас трудно сказать, как формировался в Москве корпус лиц этой профессии. Вероятно, сначала они приезжали с посольствами и переходили на службу к московским великим князьям. Надо заметить, что подобные переходы случались не только с простыми переводчиками. В 1592 году к царю Федору Ивановичу прибыл посол крымского хана Еньша мурза Сулешов. По неизвестным обстоятельствам он остался в Москве и перешел на службу к царю. За это Федор Иванович пожаловал его селами. При Борисе Годунове Сулешов крестился, а при царе Михаиле Федоровиче стал боярином.

Московские власти, естественно, стремились завести своих, верных переводчиков. Когда татар брали на службу, им давали землю и денежное жалованье. Еще лучше было, если иноземец соглашался не только служить (быть кормовым иноземцем), но и переходил в православие. За это он получал не только деньги, но и вознаграждение в виде "доброго аглицкого сукна", кафтана, шкурок соболя.

Подьячий Посольского приказа Г. Котошихин рассказывал: "Для переводу и толмачества переводчиков латинского, свейского (шведского - О.И.), немецкого, греческого, польского и татарского и иных языков с 50 человек, толмачей с 70 человек. А бывает тем переводчиком на Москве работа по все дни, когда прилучаться из окрестных государств всякие дела; также старые письма и книги для испытания велят им переводити, кто каков к переводу добр, и потому и жалованье им дается, а переводят сидячи в Приказе, а на дворы им самых великих дел переводити не дают, потому что опасаются всякие порухи от пожарного времени и иные причины".

Переводчики занимались письменными переводами, а толмачи - устными. Котошихин рассказывал, что первые получали, "смотря по человеку", в год от 50 до 100 рублей, а вторые - от 15 до 40 рублей. И тем, и другим полагался "поденный корм". О толмачах Котошихин сообщает следующие любопытные подробности: "Да они же, толмачи, днюют и ночуют в Приказе (Посольском. - О.И.) человек по 10 в сутки, и за делами ходят, и в посылки посылаются во всякие; да они же, как на Москве бывают окрестных государств послы, бывают приставлены для толмачества и кормового и питейного сбору (по-видимому, для снабжения посольств. - О.И.)".

Вероятно, в XVI веке из Татарской слободы начала выделяться Толмачевская слободка, о чем свидетельствует название Старый Толмачевский переулок (раньше это урочище именовалось по церкви Никиты Мученика в Татарской слободе, или в Старых Толмачах). В Замоскворечье возникла еще одна Толмачевская слободка, располагавшаяся в районе нынешних Большого и Малого Толмачевских переулков. Здесь, по сведениям, содержащимся в писцовых книгах 1634 года, жили переводчики и толмачи Посольского приказа как с татарского, так и с других языков.

Пока мало что известно о повседневной жизни в Татарской слободе. Автору этих строк попалось, например, одно любопытное дело, относящееся к 1677 году. 28 февраля в Посольском приказе при дьяках Емельяне Украинцеве и Петре Долгово, а также при других служителях приказа происходило выяснение отношений между переводчиком с татарского языка Абдулой Баицыным и романовским татарином Досаем Мамкеевым. Последний обвинял Абдулу в том, что тот "держит у себя великого государя заповедных людей русской благочестивой веры и поженил на татарках и кормит кобылятиною".

Под "заповедными людьми" имелись в виду русские, которых закон запрещал - "заповедовал" - "некрещеным иноземцам" брать в холопы и тем более переводить в свою веру или мешать отправлению обрядов по законам православной церкви. В 1628 году до царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета Никитича дошли жалобы, что "на Москве и в городех у иноверных и некрещеных иноземцев служат православные христиане, и тем православным христианам от иноверцев чинится теснота и осквернение, и многие без покаяния, без отцов духовных помирают, и великий пост и в иные посты мясо и всякой скором едят неволею".

Царь и патриарх, изучив дело, приняли следующее решение: "Православных христиан у иноземцев некрещеных из дворов взять, и впредь тем православным христианам у иноверных, у некрещеных у иноземцев, во дворех быти не велели, чтоб в том христианским душам осквернения не было и без покаяния не помирали б".

"Соборное Уложение 1649 года" подтвердило этот указ, добавив предупреждение о жестоком наказании: "А иноземцам некрещеным на Москве и в городех держати у себя во дворех в работе иноземцев же всяких розных вер, а русским людем у иноземцев некрещеных, по крепостям и добровольно, в холопстве не быть. ... А буде которые русские люди учнут у некрещеных иноземцев во дворех служити по крепостям, или добровольно, и тех, сыскивая, чинити им жестокое наказанье, чтобы им и иным таким не повадно было так делати".

Что же касается изменения веры и, в частности, принятия мусульманства, то тут законы были очень суровыми. В упомянутом "Соборном Уложении" присутствовала статья, в которой говорилось: "А будет кого бусурман какими-нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия. А какого он русского человека обусурманит, и того русского человека отослать к патриарху или к иной власти, и велеть ему учинить указ по правилам святых апостолов и святых отцов".

Таким образом, над Абдулой нависло страшное наказание. Он же в свою очередь выдвинул встречное обвинение против Мамкеева: "...И у него, Досая, и у братий его и у иных у многих их братьи татар такие многие люди в дворех есть и женаты на татарках". Кроме того, Абдул после очной ставки говорил, что Дасай "держит у себя русских жонок и тем жонкам принесет он, Абдул, роспись". Чем завершилось это примечательное дело, не известно, поскольку у него нет конца.

В 20-х годах XVIII века ушел в прошлое Посольский приказ (об этом ниже), но переводчики, перейдя в сменившее его учреждение, остались и продолжали жить в своей слободе.

Нам не известно, как отправляли татары свои религиозные обряды; была ли у них мечеть. Московские власти вряд ли разрешили таковую в самой слободе. Один иностранный путешественник, побывавший в Москве в 1672 году, писал, что "вне города в кибитках живут подданные татары, коим позволено иметь мечеть". Вероятно, речь шла о ногайских татарах.

Крымские послы и гонцы

Теперь пришло время рассказать о тех, кто приезжал на Крымский двор, и как их принимали в Москве. Д. Горсей, английский дворянин, побывавший в Москве во второй половине XVI века, оставил в своих "Записках о России" любопытное описание крымских послов: "Все они были на хороших конях, одеты в подпоясанные меховые одежды с черными шапками из меха, вооружены луками и стрелами и невиданными богатыми саблями на боку. К ним была приставлена стража, караулившая их в темных комнатах..."

О причинах подобной изоляции весьма обстоятельно рассказал Г. Штаден: послы охранялись столь тщательно, чтобы никто - ни иноземец, ни посторонний русский - не мог иметь с ними контакта до встречи с царем. Особо следили за тем, чтобы послы разных стран не общались между собой. Иван Грозный имел обыкновение выслушивать послов раздельно и отвечал им только тогда, когда имел полную информацию ото всех. "Так великий князь, - писал Штаден, - умеет узнавать положение всех окрестных государей и их стран. Но его страны состояние не может правильно узнать ни один государь".

Прошло сто лет, отношение к послам не изменилось. Я. Рейтенфельс, живший в Москве в 1670-1673 годах, сообщал, что иностранные послы пребывают в стенах своего жилища, как будто в осаде; их окружают стражей, которая, кроме посланных царем, никому не позволяет входить. Стражники даже не выпускают посольских слуг, чтобы, с одной стороны, те не смогли подкупить московских чиновников деньгами или подарками, а с другой, - чтобы кто-либо не узнал раньше царя о том, что поручено послам. Московские власти, согласно рассказу Рейтенфельса, выдавали подобные ограничения за особый почет и заботу о безопасности послов. Только после аудиенции с царем послы начинали пользоваться несколько большей свободой.

Все сказанное относилось и к крымским послам. Например, в XVII веке стража у Крымского двора состояла из 50 стрельцов. В 1654 году во время "морового поветрия" - чумы, когда от этой стражи осталось только пять человек, правительство решило увеличить их число до тридцати, опасаясь, "как бы и от крымских татар на Москве какова дурна не учинилось".

Стрельцы внимательно следили за тем, чтобы на посольский двор не пробрались какие-либо подозрительные люди. Так, в 1648 году у Крымского двора был пойман "боярский человек Богдашко", который хотел бежать из Москвы, а в 1682 году - татарин Маметка Илейменов, пытавшийся проникнуть к крымским послам.

Использовались стрельцы и для предотвращения незаконной торговли: в 1684 году татарам, живущим на Крымском дворе, было "крепко запрещено" торговать табаком. Табак в основном ввозился в Московское государство поляками - "литовскими людьми". Русская церковь считала курение табака дьявольским каждением, а сам табак - чертовым ладаном. Однако табак проникал везде, несмотря на все принимаемые властями запреты; его не только курили, но и пили, настаивая отдельно или добавляя в крепкие напитки.

В 1634 году появился царский указ о запрещении хранения и продажи табака. Более широко этот вопрос осветило "Соборное Уложение 1649 года". Там борьбе с табаком посвящено несколько весьма грозных статей. "Да в прошлом во сто четыредесять втором году (1634 г. - О.И.), - сказано в "Уложении", - по указу блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа Русии на Москве и в городех о табаке заказ учинен крепкой под смертною казнью, чтобы нигде русские люди и иноземцы всякия табаку у себя не держали и не пили, и табаком не торговали. А кто русские люди и иноземцы табак учнут держати, или табаком учнут торговати и тех людей продавцов и купцов велено имати и присылати в Новую четверть, и за то тем людям чинити наказание болшое бес пощады, под смертною казнью, и дворы их и животы (имущество. - О.И.) имая, продавати, а денги имати в государеву казну".

Особый пункт в "Уложении" касался "литовских людей", которые доставляли особую заботу московскому правительству. Тех, кто купил у них табак для продажи, закон требовал пытать, чтобы выяснить истину, а после поступать по цитированному указу. О прочих же иноземцах и русских людях в "Уложении" сказано: "А которые люди будут в приводе с табаком же, а в роспросе скажут, что они тот табак купили у кого у русских людей, или у иноземцов, которые иноземцы государю служат, и тех людей, на кого они в продаже того табаку учнут говорити, сыскивая, спрашивать, и с очей на очи их ставити, и будет дойдет до пытки, и тех по тому же пытати и указ чинити, до чего доведется".

Все это, конечно, не могло не вызывать недовольство татар. В документах Крымского двора имелось, например, относящееся к 1642 году "Дело по извету бывших на карауле Крымского посла Магмута Аталыка и у гонца Казбека стрельцов в побоях им, стрельцам, от крымских татар нанесенных".

Количество прибывавших в Москву с посольствами крымских татар было весьма велико, и их необходимо было кормить. Уже Василий III, как упоминалось выше, требовал ограничения посольств крымского хана. Но эти требования находили мало понимания в Крыму. Например, в 1550 году в Москву поехал посол Бай и с ним "крымских людей 300 человек", а в 1588 племянник хана, Кириак-мурза, прибыл с двумя своими женами и 300 спутниками.

В делах Крымского двора конца XVI - первой половины XVII века имеются записи о визитах послов с 40 - 50 товарищами. Содержание их приносило большой убыток казне. Поэтому в сентябре 1649 года московские власти потребовали от Крыма присылать лишь трех послов и с ними 12 человек свиты; для гонцов предполагалось всего три товарища.

Кроме того, в Москве настаивали, чтобы "ближним же крымского царя ни грамот к государю не писать, ни гонцов своих не присылать в противность общему всех государств установлению". Крымцы не хотели соглашаться с этими требованиями и предлагали уменьшить свиту послов до 35 человек, а у гонцов - до 25. После затяжной дискуссии стороны договорились, что с послами будут приезжать 25, а с гонцами 15 человек свиты.

В документах и воспоминаниях сохранились описания встреч крымских послов и гонцов. Так, в "Разрядной книге за 1638 год" записано, как по царскому указу боярин князь Андрей Андреевич Голицын с товарищами 23 мая встречали крымских послов. "Боярин князь Ондрей Ондреевич Голицын с полчаны своими, - говорится в указанной книге, - стоял по Калужской дороге у Крымского двора, и от Крымского двора по Калужской дороге до повороту на Серпуховскую дорогу на Котел для тово, что крымские гонцы с приставом с Котла ехали на Калужскую дорогу. Боярин Борис Михайлович Салтыков стоял с повороту Калужской дороги до Котла, а полчане ево стояли по полю по обе стороны дороги. Окольничий Михайло Михайлович Салтыков стоял на Котле, а полчане ево стояли по Котлу и за Котел по Серпуховской дороге".

Подобную торжественную встречу устроили, вероятно, в связи с поступавшими сведениями о готовящемся нападении крымцев на Москву. Обычно же прием в XVII веке был значительно проще. Котошихин писал, что послам крымского хана и ногайским послам "встречи не бывает, а едут крымские послы с приставы, кто их принимает на рубеже, на свой Крымский двор, а калмыцкие и ногайские, где их поставят".

Основной целью приезда послов была встреча с великим князем Московским. Посольство хана Мангли-Гирея в 1508 году, согласно сохранившемуся протоколу, принимали следующим образом: "А октября 28 дня послы крымские Магмедша с товарищи у великого князя были; и встречали их от великого князя окольничей Костянтин Григорьев Заболотцкой, да с ним дьяк Лука Семенов у Благовещенские паперти на лестнице на нижней, что сходят на площадь; а пришед, правил великому князю от царя Магмедша поклон, да и о здоровье князя от царя спросил, а говорил: брат твой Менгли-Гирей царь велел мне твое здоровье видати, а свое здоровье тебе сказати. И князь великий вопросил Магмедши о цареве здоровье: брат наш Менгли-Гирей поздорову? Да подал великому князю Магмедша грамоту от царя. И князь великий после того Магмедшу князя и всех послов звал к себе, да руку на них клал, да и о здоровии их самих вспросил и ести их звал. И того дни и ели у великого князя".

О том, как выглядела подготовка и встреча крымских послов через 150 лет, можно прочесть в книге Г. Котошихина. Он писал, что для послов и их людей готовят платье, в котором они пойдут к царю: "на послов шубы отласные золотные на куницах и на белках, да однорядки суконные красные с круживы, кафтаны камчатые, шапки лисьи высокие, сапоги; людем их - однорядки суконные красные ж с круживы, кафтаны камчатые исподние, шапки, сапоги".

В день приема, указанный самим царем, к послам приводили лошадей из царских конюшен, а также присылали часть платья - "однорядки и кафтаны и шапки и сапоги" и велели ехать с сопровождающим приставом в Посольский приказ. Там думный дьяк их расспрашивал, для чего они присланы, осматривал их грамоты. Только после этого дьяк шел докладывать к царю. Царь велел после этого привести послов, и они шли до царского двора пешком в сопровождении пристава.

В описанные Котошихиным времена царь Алексей Михайлович принимал послов "в полате во одеянии повседневном". Войдя туда и увидев царя, послы "кланялись в землю"; царь спрашивал о здоровье крымского хана, "сидя в шапке" (факт примечательный в сравнении с тем, что рассказывали Михалон Литвин или Флетчер). От царя речь говорил думный дьяк; послы подавали грамоту, помещенную в золотой мешок. Ее принимал по повелению царя тот же дьяк. После принятия грамоты, царь велел снять с послов однорядки и возложить на них "золотные шубы", а однорядки их отослать к ним на двор. Потом царь разрешал послам идти к своей руке, но целовать не давал, а клал руку на их головы. После этого послам подавали кубки с романеей (виноградным вином), да по ковшу вишневого меду и отпускали к себе на двор.

Котошихин рассказывает, что "иные из тех послов, выпив романею и мед, суды (т.е. сосуды - О.И.) берут к себе и кладут за пазуху; а говорят они, послы: "Когда де царь пожаловал их платьем и питьем, и тем судам годитца быти у них же"; и у них тех судов царь отнимати не велит, потому что спороватся с бусурманами в стыд; и для таких безстыдных послов деланы нарочно в Аглинской земле сосуды медные, посеребряные и позолочены".

Рассказ Котошихина можно дополнить наблюдениями А. Олеария, видевшего посещение крымскими послами царя Михаила Федоровича в 1634 году. Дело было 12 декабря. В Кремль поехали 72 крымских татарина, которые все называли себя послами. Великий князь три часа сидел перед ними и выслушивал их просьбы. Послы разместились, по своему обычаю, на полу в аудиенц-зале, и каждому из них, как рассказывали потом Олеарию, подано было по чаше меду. После этого двоим знатнейшим даны были кафтаны из золотой парчи, а другим - из красного скарлату, а прочим, по нисходящему порядку, - кафтаны похуже, вместе с собольими и другими шапками. Выходя из Кремля, татары несли эти подарки, навесив их поверх своих костюмов.

Однако многочисленные встречи и переговоры с татарами не имели под собой ничего основательного. Олеарий замечал по этому поводу: "Они часто приезжают с подобными посольствами, но только для того, чтобы подобно вышеупомянутым забрать что-нибудь и получить подарки. Его царское величество в таких случаях не обращает внимания на расходы, только бы купить мир. Однако они хранят мир не дольше, чем им это кажется выгодным".

Основными предметами переговоров были: поддержание мира, беспошлинный и безопасный проезд купцов, обмен и выкуп пленных, а также подарки, которые называли "поминками" или "жалованьем", заменившие ордынскую дань. Как правило, в "поминки" входили: "рухлядь" (шубы, меха, сукна), "рыбий зуб" (моржовая кость), деньги, ловчие птицы. Подарки посылались из Москвы не только хану, но и его родственникам, а также важным крымским сановникам. В конце 90-х годов XVI века сумма денег была весьма солидной: хану доставляли 10 000 рублей, а царевичам, князьям и мурзам - в общей сложности до 40 000.

В Крыму не скрывали недовольства, когда "поминки" задерживались или подарков почему-либо оказывалось меньше, чем ожидали татары. Так, в январе 1631 года в Москву прибыл посол Девлет Казы-мурза "с 46 товарищами" с выговором за то, что присылаемые из России "поминки" были "не в том числе" и что "сей поступок послам бесчестие наводит". Дело в том, что и в XVI, и в XVII веках существовали специальные росписи, определявшие количество подарков и жалованья: так, например, с 1633 года действовала "Джанбек-Гиреева роспись", а с 1638 года - "Богатырь-Гиреева".

Девлет Казы-мурза требовал прислать дополнительно четыре панциря, несколько самопалов и деньги "на поновление города Перекопа". В 1645 году крымский посол среди прочего просил для турецкого султана "мех черных лисиц".

Положение крымских послов в Москве во многом определялось отношениями между обоими государствами, а также тем, как обращались с московскими послами в Крыму. Москвичи не любили крымцев, но старались не выражать своих чувств, поскольку не хотели давать повода для жалоб хана. Когда в сентябре 1535 года великому князю донесли, что люди князя Барбашина покололи крымских гонцов, то он приговорил "тех людей выдать головой хану". В 1653 году, когда Московское государство окрепло и могло уже значительно меньше бояться Крыма, из Посольского приказа в Земский поступила памятка "О запрещении оскорблять зазорными прозвищами и задор чинить приезжим татарам".

Бывало, что крымских послов в Москве убивали, но такие случаи за три века отношений между государствами можно сосчитать по пальцам. Тем более, что сами крымцы относились к ним достаточно спокойно. Так, Афанасию Нагому, послу Ивана IV в Крыму, было заявлено: "А что наш посол задержан в Москве, то Крым пуст не будет - много у нашего царя таких холопей, какие на Москве померли".

В 1544 году за издевательство над членом московского посольства подьячим Ляпуном (ему "зашили нос и уши" и, обнажив, водили по базару) в Москве решили: больше своих послов в Крым не посылать, а на крымских "наложить опалу". В чем она состояла, можно только догадываться. В 1553 году в договорной грамоте Девлет-Гирея, данной Ивану IV, в частности, говорилось, что "если московский посол потерпит бесчестье в Крыму, то государь московский имеет право подвергнуть такому же бесчестью крымского посла у себя".

По-видимому, в соответствии с этим договором, когда у посла Андрея Щепотьева были отняты в Крыму поминки, Иван Грозный велел ему взять "за тот грабеж на крымском гонце". Посол Алябьев, известивший об этом хана, сказал: "Если же на мне велишь взять это силою, то и государь мой велит мне взять вдвое на твоем после и впредь к тебе за то посла не пришлет никакого".

Однако подобные меры мало помогали, и в XVII веке мы вновь находим свидетельства оскорбления русских послов в Крыму. В наказе, данном 12 сентября 1632 года для вручения крымскому хану послам, отправлявшимся в Бахчисарай, говорилось: "А ведомо нам учинилось, что нынешним нашим посланником Прокофью Соковнину да подьячему Тимофею Голосову у вас также многие бесчестье и теснота больши прежнего, били их и лаели, и ковали, и в студеных избах морили, и с саблями за ними гоняли, и рухлядь и животы им разграбили, и разведчи держали за приставы неведомо для чего, и делалось над ними, чего нигде над послы и над посланники не бывает".

В связи с подобными действиями татар, царь Михаил Федорович решил узнать мнение патриарха Иоасафа о том, как поступить с крымскими послами и гонцами в Москве. Не известно, какое решение было принято. Скорее всего, крымцев, как это часто бывало, держали под арестом на их дворе.

Сказывались на положении крымских послов и набеги их соотечественников на русские земли. Когда в 1535 году татары подошли к Рязани, великий князь велел находившихся в ту пору в Москве крымских послов "на их дворе за сторожи держать и пущать их никуда не велел". Четыре года спустя за очередной набег у крымского посла отобрали коней и к нему самому приставили стражу.

В 1637 году в Москву стали поступать известия о возможном нападении татар. В этих условиях боярин Федор Шереметев решил запросить царя о том, как поступить с крымскими послами. Он писал царю: "А у Крымского, государь, двора по нынешним вестям для бережения крымских послов велели мы быть стрельцов перед прежним вдвое, и только, государь, про приход воинских людей (татар. - О.И.) вести не потешают, и крымских послов с Крымского двора в город перевести ль, о том вели свой государев указ учинить".

Но уже в октябре 1638 года, когда опасность нашествия миновала, Шереметев сообщал царю: "А крымских, государь, прежних гонцов, которые на Москве поставлены были на розных дворех, велели мы по нынешним вестям перевести на Крымский двор и твое государево жалованье, корм и питье, велели им давати по-прежнему сполна без убавки".

Об использовании крымского двора в качестве временной тюрьмы рассказывает справка Посольского приказа конца XVII века. В ней сказано, что "ставили на том дворе в прошлых годех годовые крымские послы и гонцы во время мирное, а во время перемирия и в военное время держаны на том дворе полоняники крымские татары".

Есть сведения, что пленные татары содержались и в специальной татарской тюрьме, устроенной в урочище Кобылий враг под Дорогомиловской слободой. Отсюда их водили на ломку "бутового камня".

Шло время, зависимость Москвы от Бахчисарая уменьшалась. Доказательством тому служит жалоба прибывшего в Москву в 1б50 году крымского гонца Магмет-Бека на российских посланников Ларионова и Никитина, которые не сняли перед ханом шапки и не кланялись ему (за что их "наклоняли сильно"). В 1667 году в Москве задержали, а затем сослали в Вологду крымского посла Сафер Агу с пятью товарищами и тремя служителями за задержание в Крыму русских посланников. В этой ссылке Сафер Ага пробыл несколько лет.

Чувствуя свои силы, Москва решилась на разрыв старой системы отношений с Крымским ханством. Одним из поводов послужило оскорбление в Крыму в 1682 году царского посла Тараканова. Тогда царевна Софья велела сказать хану, что он больше не увидит русских посланников в Крыму, а переговоры будут вестись на границе.

В 1686 году было объявлено о походе в Крым. В царской грамоте говорилось, что поход предпринимается для избавления Русской земли от нестерпимых обид и унижений, что татары ниоткуда не выводят столько пленных, как из России, которых продают, как скот, что крымцы издеваются над православной верой, что ежегодная дань татарам унижает русских перед другими государствами, но не оберегает границ - хан берет деньги и в то же время разоряет русские города и бесчестит русских послов. Как известно, были предприняты два похода в Крым (в 1687 и 1689 годах), но оба не достигли цели. Русским пришлось ждать реванша почти 100 лет.

В начале 1692 года в Крым направился царский гонец подьячий Айтемиров с требованием уничтожить "разменную казну" (или "поминки") и возвратить пленных с обеих сторон без выкупа. В ответ татары заявили: "У нас в Крыму московского и казацкого народу сто тысяч человек и больше, а в Москве нашего полону тысячи две или три: как же освобождать без выкупа?" Но более всего их возмутило требование отменить "разменную казну". "Для чего великие государи изволили разменную казну отставити? - говорили татары. - Кто им так придумал? Годовую разменную казну отставляют они напрасно, потому что великие государи от этого уж не разорятся, а прежние ханы, также наши деды и отцы, государским жалованьем довольствовались. Мы знаем, что прежде вся недружба с Москвою сталась из-за казны; когда, бывало, ее не пришлют, татары и пойдут Русь воевать..." Уладить эти вопросы тогда не удалось.

К ним вернулись на переговорах в Константинополе в 1699 - 1700 годах. Спорили долго. Наконец 23 мая 1700 года с "разменной казной", или, как ее называли тогда, "дачей" было покончено. Крымцы пытались еще раз возвратиться к этому вопросу в 1713 году, но безрезультатно.

Будни Крымского двора

А что же делали крымские татары за тыном посольского двора, особенно в долгие зимние вечера? Наверное, пели свои песни или слушали любимые в Крыму сказки. Порою над заснеженным Крымским лугом, над застывшей Москвой-рекой неслись звуки бубна или пронзительной зурны. Кто-то пытался толковать различные предзнаменования. Наиболее образованные, вероятно, вспоминали стихи своего лучшего поэта - Казы-Гирея. Да, именно того крымского хана, который в 1591 году подошел к Москве.

Дж. Флетчер сообщает, что у татар имелось очень большое изображение великого хана, которое они выставляли в походах на каждой стоянке и перед которым должен был преклоняться каждый проходящий мимо, включая и иностранцев. Не исключено, что нечто подобное находилось и на Крымском дворе.

Во время отдыха татары наслаждались курением табака. У них даже существовала поговорка: "Кто после еды не курит табака, у того табака нет или ума нет". Не вызывает сомнения, что много времени они уделяли своим лошадям и оружию. Вероятно, соревновались в стрельбе из лука, в чем были непревзойденные мастера и к чему приучались с малолетства.

С обитателями Крымского двора московские власти не только вели переговоры, но и торговали. Так, в приходно-расходной книге Казенного приказа за 1613 год написано, что для царского дворца на Крымском дворе "у царева гонца у Алей-мурзы" куплены три кафтана. Там же покупали тафту, камку (шелковую китайскую ткань с разводами). Приобретались у крымцев изделия из кожи, особенно их знаменитые седла, а также мягкие полусапожки - ичетыги. Покупали и крымские луки.

Крымские послы и гонцы получали от московских властей не только корм, но и лечение. В свое время был опубликован любопытный документ, относящийся к 1645 году, под названием "Память из Посольского в Аптекарский приказ о посылке лекаря для лечения крымских гонцов от ознобления ног". В этой "памяти" говорится, что по указу царя Михаила Федоровича на Крымский двор "для ознобной лечбы" был послан лекарь Андрей Шниттер.

Случались на Крымском дворе и смерти. Так, 27 декабря 1б37 года был убит своей свитой крымский посол Ибрагим. Нет сведений о том, что умерших крымских послов и гонцов перевозили в Крым. Скорее всего, их принимала земля Татарского кладбища.

Состояние Крымского посольского двора во многом зависело от политической обстановки. В 1634 году "строен тот двор вновь", но в 1642 году он находился в плачевном состоянии. В справке Посольского приказа сказано: "На Крымском посольском дворе десять изб сгнили и углы пообвалились, и впредь в тех избах послом и гонцом от дождя и от морозу стоять не мочно; да две поварни были рублены, и те поварни сгнили и развалились; да семьдесят одна сажень конюшен лубяных кровли и столбы обломаны и обвалились; да и около двора стоячий тын весь подгнил и впредь ему быть не мочно; и ворота подгнили же и вывалились, да у ворот караульная изба вся сгнила, и задняя стена вывалилась, и стрельцам в ней стоять не мочно...".

Из этого документа становится ясно, что в XVII веке Крымским двором пользовались нерегулярно, он то приходил в запустение, то отстраивался вновь. Так, в 1691 году в Посольском приказе записали: "За Москвою рекою, у Земляного города, близ Калуских ворот порозжее место, что преж сего бывал Крымский двор". В следующем же году на нем производились какие-то ремонтные и строительные работы. В октябре 1696 года толмач Полуект Кучумов обратился в Посольский приказ с просьбой о выдаче топлива и одежды служителям Крымского двора. Дровами московские власти обеспечивали и сам двор.

В последний раз его приводили в порядок в 1702 году, когда крымские татары привезли на обмен русских пленников, их было 54 человека. Русских должны были обменять на содержавшихся в разных городах пленных татар. В июле 1703 года из Крыма приехал татарский толмач Осман с пленными русскими для обмена на татар, содержавшихся в Пскове.

Вряд ли это были последние русские пленные, находившиеся у крымских татар. Многие продолжали находиться в Крыму, а еще больше за его пределами. Это было страшное явление, которое испытали на себе сотни тысяч русских людей.

Конец Крымского двора

В 1705 году по царскому указу Крымский двор было велено "досмотреть и описать". Он оказался основательно разрушенным и разграбленным: три из восьми изб лишились кровель, во всех избах двери, ставни, лавки и даже печи были сломаны, "стоячей тын", окружавший двор, во многих местах обвалился. В январе 1706 года боярин Ф.А. Головин, ознакомившись с описью сохранившегося на Крымском дворе, приказал: "Всякое строение восемь изб и ворота, и тын, и все, что на том дворе строения есть, сломав, перевесть на извощицких лошадях из найму к зеркальному строению в дрова".

Естественно, что пустырь начал привлекать желающих его приобрести. В апреле 1706 года с челобитной на имя Петра I обратился некто Василий Нестеров. В своем прошении он писал: "За Москвою, государь, рекою, в Земляном городе был ведом в государственном Посольском приказе, что живали невольники крымские татары, Крымский двор, огорожен острогом. И тот острог и избы все свезены на новые стеклянные заводы, что выше Андреевского монастыря, под селом Воробьевым. А земля, что была под тем Крымским двором, никому не отдана. Всемилостивейший государь, прошу вашего величества, да повелит державство ваше, тою землю из государственного Посольского приказу отдать мне под двор и дать мне даною (документ на право владения. - О.И.), почему тем двором владеть мне и жене моей и детям, и продать и заложить".

В резолюции, написанной на прошении Нестерова, сказано: "Послать на тот двор подьячего, велеть то дворовое место измерить и учинить точную опись и выписать в дело". Чем все это закончилось - неизвестно. Можно с большой вероятностью предположить, что землю бывшего Крымского двора все-таки продали.

Не намного пережил Крымский двор и "ведавший" его Посольский приказ. В начале XVIII века возникла Посольская походная канцелярия, в которой сосредоточилась вся важнейшая политическая переписка. Затем к ней перешли и другие функции Посольского приказа. С 1710 года Посольская канцелярия окончательно обосновалась в Петербурге; через шесть лет ее стали именовать Посольской коллегией. Посольский приказ был преобразован в Московскую контору Коллегии иностранных дел, просуществовавшую до 4 ноября 1781 года.

О.А. Иванов
Историко-публицистический
альманах "Москва-Крым"
№1 Москва 2000