Историко- философские очерки. Историко- философские очерки Философия Древнего Китая

Так писал в расцвете своего творчества выдающийся еврейский религиозный философ, культуролог и социальный мыслитель XX века Мартин Бубер. Он рос и воспитывался в доме своего деда, крупного представителя так называемой «науки иудаизма». Эта теологическая школа способствовала во второй половине XIX века приобщению восточноевропейских евреев к современному европейскому образу мышления. И если впоследствии для зрелого Бубера было характерно органичное сочетание европейской образованности с глубоким знанием традиционных текстов еврейской религиозной литературы, то этим он целиком обязан своему деду, Шломо Буберу.

Впрочем, большинство исследователей творчества Бубера видело в нем одного из крупнейших - наряду с Карлом Ясперсом, Львом Шестовым, Николаем Бердяевым - философов-экзистенциалистов. В самом деле - ключевой темой экзистанциализма (от позднелатин-ского - exsistentia - существование) является тема человеческого существования, судьбы личности в нашем многосложном мире, смысла жизни, нерасчлененной целостности субъекта и объекта. И, действительно, эта тема нашла достаточно полное отражение и в произведениях Бубера. Но, в отличие от значительной части философов-экзистенциалистов, Буберу был чужд пессимистический взгляд на человека и индивидуалистический подход к религии. Так, говоря о сущности иудаизма, Бубер отмечает, что иудаизм - не «религия» в современном значении этого слова, ибо он, по его, Бубера, мнению, не ограничивается «духовными» вопросами, но стремится активно воздействовать на человеческую жизнь, культивируя в ней все разумное, доброе, вечное, привнося в нее глубокую этическую культуру. Иудаизм, говорит Бубер, по своей исконной сути является жизнеутверждающим феноменом, он изначально обращен к жизни, к земным радостям, надеждам и упованиям.

Особое внимание на Бубера оказал хасидизм, который, согласно мыслителю, представляет собой «вершину иудаизма». Именно хасидизму Бубер обязан своим пониманием природы зла в человеке и способности его преодоления. Бубер показал историко-культурное и религиозно-философское значение хасидизма как свое-обычного течения в иудаизме, достигшего расцвета между 1750 и 1825 годами. Основатель хасидизма Баал-Шем-Тов утверждал, что жизнь простого человека, занятого повседневными заботами, может быть не менее благочестива и угодна Богу, чем жизнь раввина, погруженного в книжную премудрость. Догматы и ритуал, выдвигаемые ортодоксальными комментаторами Талмуда в качестве ключевых феноменов, долженствующих, якобы, сопровождать каждого еврея в течение всей его жизни, Баал-Шем-Тов не считал приоритетными в отношениях человека с Богом. Главное в этих отношениях - раскрытие своей сокровенной, человеческой сути. Этому служит определенный процесс, названный проанализировавшим его Мартином Бубером, динамическим диалогом.

«Диалогическая» книга Бубера «Я и Ты» открывается следующим «предуведомлением»: «Для человека мир двойствен в соответствии с двойственным отношением человека к нему». С одной стороны, утверждает Бубер, человеку присущи чувство «заброшенности», «одиночества», «заботы», делающие его своеобразным пленником быта, с другой - интенсия к прорыву этого состояния, выход на уровень Бытия. Именно на уровне Бытия реализуется диалог человека с Богом, а значит, его диалог с миром и другим человеком (отсюда название книги - «Я и Ты»).

В этой, в сущности, основополагающей для него книге Бубер показал, что разобщенность индивидов порождается тем, что обыденная жизнь, быт, принимается ими за единственно возможное Бытие. В действительности истинное Бытие не является предметным, «вещным», но личностным. Поэтому естественное отношение к Бытию - это диалог, личностная коммуникация. Прообраз отношения человека к Бытию - отношение подлинно личностное, которое осуществляется перед лицом Бога.

Без такой коммуникации, такой формы общения, невозможно, считал еврейский мыслитель, быть личностью, поскольку только в акте такой коммуникации человек выходит за пределы своего замкнутого, эгоистического «Я» и разрывает ту преграду, которая в объективированном мире стоит между ним и другими людьми.

Любовь в самом широком смысле слова - наиболее действенный прорыв к другому - будь то личность человеческая или Божественная. Все в мире, в конечном счете, терпит крушение уже в силу самой конечности существования, и потому человек должен научиться жить и любить с постоянным сознанием хрупкости и конеч-ности всего, что он любит, незащищенности самой любви.

«Человек ищет свободы, он рвется к Божественному» - писал «собрат» Бубера по экзистенциалистской философии, русско-еврейский религиозный философ Лев Шестов.

Но что такое свобода? Это прорыв человека к себе, к своей экзистенциальной и онтологической сущности, к коммуникации с Богом - и - миром. Именно в отношении «Я - Ты», характеризующемся действительной любовью к «Другому», и реализуется подлинный прорыв к себе, к своей исконной сущности, происходит преодоление отчуждения всех форм и видов его.

Я уже сказал выше, что хасидское учение помогло Буберу понять природу зла. Зло, полагает мыслитель, получает в поступках человека действенную реализацию лишь в том случае, если он «коснеет во зле», не старается преодолеть его, обратив все свое существо к добру, к Богу. Зло в человеке - своеобразный комплекс неполноценности человеческой личности, следствие завистливого характера, бессильного отчаяния. Истинно благородный человек всегда живет в мире со своей со-вестью, и значит - с Богом. Он не знает зла, потому что «Бога помнит».

Бубер воспринял в хасидском учении и включил в контекст своей религиозно-философской концепции положение о том, что Бог ждет от человека завершения Его труда и освящения мира. Лишь в свете этого поло-жения становится понятными социально-исторические воззрения крупнейшего еврейского мыслителя Нового времени, специфические особенности его сионизма, значение этих воззрений для нашей эпохи.

К моменту прихода к власти нацистов в Германии в 1933 году Бубер покидает возглавляемую им кафедру еврейской философии и религии во франкфуртском университете и переезжает в Эрец-Исраэль. В 1938 году он поселяется в Иерусалиме и становится профессором социальной философии Еврейского университета. В 40-50 годы Бубер создает свои ключевые работы, по-священные религиозно-историческим проблемам еврейского народа: «Учение пророков», «Моисей», «Тропы в утопию».

В частности, эта последняя книга Бубера была напи-сана под известным влиянием киббуцного движения и других экспериментов коллективных форм жизни, наличествующих в Израиле. В целом он в достаточной мере позитивно отнесся к этим «коллективистским опытам», как своеобразным попыткам «реализации утопии».

В письме к М. Ганди Бубер лаконично излагает суть своей и своих единомышленников социальной философии: «...Заповедь осталась с нами. И сегодня ее требования еще более неотложны, чем когда бы то ни было. Нам нужна собственная земля, чтобы исполнять эту заповедь; нам нужна свобода, чтобы упорядочить нашу собственную жизнь; никакие попытки не могут предпри-ниматься на чужой земле и под властью чужих законов. Не может быть, чтобы нас лишали права на собственную землю и свободу самореализации...»

Его сионизм носил характер сугубо религиозный. Именно этим, прежде всего, объясняется недоверчиво-неприязненное отношение лидеров политического сионизма к мыслителю, утверждавшему, что «Израиль потеряет себя, заменив Сион Палестиной». Идеал Сиона, по мысли Бубера, не должен быть подчинен политическим требованиям еврейского государства. Для него существовал главным образом «Иерусалим небесный» и лишь в последнюю очередь - «Иерусалим земной», единственно значимый для политических прагматиков. Он выдвигал идею создания «двунационального» еврейско-арабского государства. Эта идея казалась в эпоху Бубера крамольной. Большинству проживающих на земле Израиля евреев она кажется если не крамольной, то в достаточной мере утопичной и сейчас.

Но взглянем на проблему с другой стороны. Палестинцы с так называемых «контролируемых территорий» использовались до последнего времени еврейским государством и частными лицами в качестве наиболее дешевой рабочей силы на самых «черных» работах. Их труд в Государстве Израиль оплачивался еще более мизерно, чем труд «олим ми Русия», которые, безусловно, также являются объектом нещадной эксплуатации в Израиле...

Между тем израильские «цивилизаторы» до сих пор ничего не сделали, чтобы улучшить жизнь палестинских арабов на «территориях». Неумную, недальновидную политику по отношению к «арабам с территорий» проводил Ликуд. Теперь у власти Партия Труда, которая, в сущности, продолжает проводить ту же политику. Прав-да, в самое последнее время в Кнессете заговорили о необходимости строительства предприятий на «террито-риях» и т. п., чтобы палестинцы могли работать по месту жительства, а не ездить на работу в Израиль и т. д. Я сильно подозреваю, что дело не сдвинется, так сказать, с мертвой точки и все, как началось пустопорожней риторикой, так ею и закончится... Удивительно ли в таком социально-политическом контексте, что банды арабских террористов находят приют, сочувствие, моральную и прочую поддержку именно на «контролируемых территориях»?!

Когда думаешь обо всем этом, то начинаешь понимать, почему израильский истеблишмент и современная официозная ортодоксально-догматическая религиозная мысль с затаенной неприязнью до сих пор относится к Буберу и его идейно-философскому наследию и, с другой стороны, почему арабские студенты до сих пор приносят цветы на его могилу...

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ

“Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства”, - писал апостол Павел к Колоссянам (3:14). Любовь Вселенская объединяет в ладу целостность иерархии Вселенной. Человеческая “любовь”, будучи безумной в угоду страстям и (или) жалостливости, или будучи не обученной пользованию разумом, данным ей, не предвидит последствий своих и чужих действий, во-первых, для окружающих, а во-вторых, для себя и сеет зло. Так что: Любовь минус ответственность за последствия действий есть не более чем благонамеренность. А благими намерениями, идущими от чистого сердца в своём большинстве, вымощена дорога в ад; поэтому не следует противопоставлять друг другу горячее трепетное сердце и холодную голову с невозмутимым разумом, в их единстве не помрачаемые ни грязью, ни злом.

Всякий же разум - индивидуальный или соборный - в иерархии Вселенной решает прежде всего задачи самоуправления в пределах возможностей, предоставленных иерархически высшим объемлющим управлением, и задачи высшего управления по отношению к иерархически низшим системам. Это общее положение справедливо и по отношению к каждому человеку и по отношению к различным человеческим общностям, начиная от семьи и кончая человечеством в целом. Все и каждый живут так, как они решают задачи управления и самоуправления: хорошо или плохо; изходя из Любви или изходя из вожделений, в угоду которым они подавляют окружающий мир.

Настоящая работа - взгляд на историю, более или менее памятную нынешнему человечеству, с позиций достаточно общей теории управления. При этом история, как и математика, оказывается наукой точной. Только, если в математике вычисления могут вестись с точностью до одного знака или более, то всякий исторический процесс может быть описан:

· с точностью до безликой толпы-народа и “личности” - личности вождя, гения, великого и мудрого или низкого и подлого, в зависимости от того, с позиций какой концепции организации жизни общества (общественно-политической концепции) смотреть;

· в более сложном варианте описания толпа-народ по-прежнему остаётся безликой, но к личности вождя добавляются другие личности - сподвижники вождя, его враги и сподвижники врагов. Это - так называемые «исторические личности».

Но поскольку с «историческими личностями» в жизни и в деятельности оказываются связанными другие люди, принадлежащие безликой толпе-народу в историческом повествовании двух вышеописанных типов, то в прежде безликой толпе-народе можно выявить разного рода партии (части). Некоторые из такого рода партий существуют в течение непродолжительных сроков времени в пределах активной жизни одного поколения. Но другие партии возпроизводят себя в преемственности поколений, вбирая в себя новых людей на замену уходящим из жизни. Кроме того в обществе можно выявить и разного рода социальные группы: общественные классы; профессиональные корпорации; во многонациональном обществе в пределах государства и в составе человечества в целом - народы и народности, национальные меньшинства, и т.п. Соответственно, исторический процесс может быть описан:

· с точностью до определённых социальных групп;

Из числа такого рода социальных групп, особо выделяются те социальные группы, все представители которых так или иначе заняты большей частью политикой. Соответственно исторический процесс может быть описан:

· с точностью до церковного ордена или политической партии;

Однако не все такого рода социальные группы действуют открыто в публичной политике, некоторые из них таятся от общества, делая закулисную политику, или же, занимаясь ею, стараются произвести на окружающих впечатление, что они занимаются не политикой, а чем-то иным (например, собирают коллекции бабочек или занимаются каким-то «личностным совершенствованием» своих участников). Соответственно выявлению этого фактора в историческом процессе, исторический процесс может быть описан:

· с точностью до глобального заговора (например многих поколений римских пап, российских императоров, коммунизма, фашизма, анархизма, гомосексуализма и т.д.).;

Но поскольку заговоры стратегической направленности бывают многослойными (это полезно на случай провала, а также необходимо для канализации излишней политической активности непосвящённых и части противников целей заговора, вовлекаемых однако в заговор для управления ими, а равно - обезвреживания их деятельности по отношению к целям главного заговора), исторический процесс может быть описан:

· с точностью до внутренних «заговоров в заговоре», главенствующих над заговорами более низких уровней таинственности (например, масонства в Евро-Американской региональной цивилизации);

Однако и с заговорами не так просто, поскольку в каждом настоящем заговоре есть свой «мозговой трест», который задаёт цели заговора, определяет пути и средства их осуществления, контролирует ход выполнения планов и корректирует планы при необходимости; а есть и изполнительная периферия. Соответственно этому обстоятельству, исторический процесс может быть описан:

· с точностью до «мозговых трестов», самых глубинных во многослойных заговорах;

Однако и всё человечество, вне зависимости от его реальной или вымышленной внутренней структуры, только часть Мира. И соответственно этому обстоятельству, не надо с порога отвергать возможность того, что исторический процесс может быть описан:

· с точностью до отношений земного человечества с иными цивилизациями, иерархией сатаны и Царствием Бога - Творца и Вседержителя (Промыслом Божиим).

Тем, кто по разным причинам не в состоянии признать бытие Бога - Творца и Вседержителя - и сатаны, скажем, что языки народов не удерживают пустословия, условно говоря «глоких куздр», в которых нет никаких понятий. Поэтому при чтении данной работы под Царствием Всевышнего Господа Бога они могут понимать иерархически упорядоченную совокупность явлений в природе и в обществе, обладающую как минимум качеством поддержания устойчивости процессов развития без взаимоуничтожения однокачественных систем в пределах одного иерархического уровня. А под иерархией сатаны - ещё одну иерархически упорядоченную совокупность явлений в природе и обществе, обладающую альтернативным качеством антагонизации всего и вся и дополняющую первую иерархию явлений до полноты мировозприятия атеиста.

При любой точности исторических описаний возможны и ошибки, как возможны ошибки и при вычислениях с любым количеством знаков. При чтении исторических работ они также возпринимаются читателем с точностью до указанных категорий, которые являются по существу своему разнородными элементами исторически сложившихся систем общественного самоуправления, всегда протекающего в пределах допустимого иерархически высшим (по отношению к человечеству) объемлющим управлением, с коим человечество гораздо дольше бывает не в ладу, чем следует ему. Теперь можно переходить собственно к предмету изложения.

ВВЕДЕНИЕ

Если бы вся Вселенная обратилась в одно государство, то как не установить повсюду одинаковых законов.

К. Прутков

В терминах наукоподобия настоящую работу можно было бы назвать “Общие основы социологии”. Но у нас есть причины, чтобы противопоставить термин жизнеречение термину «со­ци­о­логия» и перейти от «социологии» к жизнеречению .

Термин «социология» возходит к двум понятиям: социум - общество и логос - слово. Поскольку жизнь человека протекает в обществе, то, если по-русски жить, место непонятной “социо­логии” должно занять ясно и однозначно понятное жизнеречение потому, что все жизненные явления следует называть именами, выражающими сущность каждого из них. Жизне-рече -ние - внутриобщественная функция ж-рече -ства. Это очевидно для вспоминающих, что буква “Ж ” в славянской азбуке имеет название «Живёте». Понятийный же корень рече (речь, как выражение мысли) непосредственно присутствует в обоих словах.

Экспансия стяжательского мировоззрения, несомого канонически библейским иудо-христианством и формально ритуальным исламом, сопровождалась изчезновением из структуры национальных обществ жречества, несшего национальную и многонациональную концептуальную власть - высшую власть при разпределении полной функции управления по специализированным видам внутриобщественной власти в процессе общественного самоуправления. Монополию на концептуальную деятельность после этого длительное время за собой сохраняло надиудейское надмасонское “жречество”, по делам своим ставшее знахарством, псев­дожречеством. Национальные же общества, утратив концептуальную самостоятельность управления, обратились в беззаботные стада и в конце концов вместо жизнеречения обрели так называемую социологию - псевдонауку. Её ненаучность проявляется прежде всего в том, что современная цивилизация вся переживает глобальный кризис культуры : конфликт поколений, организованная вседозволенность (преступность), экологические проблемы, национализм, перетекающий в нацизм, проблемы разоружения т.п.

Будь современная социология наукой, то общественное самоуправление, в большинстве своём благонамеренное (по крайней мере декларативно), изходило бы из неё и всех этих проблем просто бы не было. Могли бы быть отдельные эксцессы, не выходящие за рамки компетенции психиатрии . При этом в основе социологии лежали бы как минимум следующие разделы знания:

· сопоставительное богословие и сопоставительный сатанизм. В данном случае речь идёт не о непрекращающихся столетиями спорах о том, какое из Писаний является истинным и какая вера единственно спасительной - это споры об окладе на иконе, когда забывают о самой иконе и о Том, кто за ними; не о спорах о том, с кем из народов Бог - эти споры лепет детского разумения, пора же наконец взрослеть. Речь идёт о том, что необходимо понимать, в чём разница между вероучением и религией; необходимо понимать, что каждое Писание, признаваемое священным, (включая и атеистические аналоги) породило в национальных обществах вторичные толкования, которые вместе с ними и остатками предшествующих верований на протяжении столетий в значительной степени определяли пути развития культуры, стиль жизни илогику социального поведения. Всё это необходимо знать и понимать, чтобы понапрасну не накалять обстановку и “не наступать на грабли”, конфликтуя с иерархически Наивысшим Всеобъемлющим управлением;

· психология (индивидуальная и коллективная);

· биология, поскольку человечество - биологический вид, один из многих в биосфере - является носителем социальной организации, а глобальный исторический процесс - частный процесс в объемлющем его эволюционном процессе биосферы Земли, а нарушения биологии могут уничтожить и социальную организацию вместе с культурой;

· генетика, как часть биологии, и сопряжённые с нею разделы математики, дабы не смешивать в “пассионарности”, как Л.Н.Гу­милёв, информационные процессы, протекающие на уровне биологической организации, с информационными процессами на уровне социальной организации;

· достаточно общая теория управления и сопряжённые с нею разделы математики;

· теория колебаний и сопряжённые с нею разделы математики;

· астрология как теория колебательных процессов во взаимодействии Земли и Космоса;

· теория глобального и национальных исторических процессов, поскольку социальные процессы - проявление общих закономерностей социологии в конкретной исторической обстановке;

· языкознание;

· этнография;

· экономическая наука, изучающая общественное объединение специализированного труда и процессы управления в производстве и разпределении продукции и услуг.

Сама же социология, содержательно отличаясь от любого из этих разделов знания, должна возвышаться над этим фундаментом как некое новое качество. Как наука она не проще, чем математика, физика или иная наука, название которой обыденное сознание вспоминает, когда ему необходимо оценить чью-либо реальную или мнимую интеллектуальную мощь. И социология это - не гуманитарная наука, в современном понимании «гуманитарного образования» в смысле освобождения «образованца» от обязанности знать естественные науки и владеть математическим аппаратом за пределами четырёх действий арифметики. В настоящее время общество в целом такой социологической наукой не обладает и это очень плохо .

Возможно, что кто-то уже обратил внимание, что юриспруденция не упомянута ни в основах социологии, ни как её составная часть. Дело в том, что юриспруденция - не наука, а ремесло - разновидность талмудистики. Они обе декларируют первенство «закона» (якобы Моисея или нееврейского) в жизни общества и обходят стороной вопрос о реальной нравственности общества и причинах его нравственного падения, вызывающего к жизни необходимость «закона», внешне сдерживающего безнравственность и то, что почитается в обществе проявлениями злонравия. Столь же злонравно обходится стороной вопрос о нравственности законодателей и закона, регламентирующего логику социального поведения. Логика социального поведения толпо-“элитарного” общества всегда злонравна, но талмудистика и юриспруденция, защищая устойчивость толпо-“элитарной” пирамиды потребления благ, отождествляют произвол со вседозволенностью злонравия и не отличают вседозволенность от высоконравственного произволения, вытекающего из свободы воли, свободы выбора, предоставленных Всевышним человеку. Талмудистика и юриспруденция, сделав эту подмену понятий, борются с произволом «вообще», стараясь внешним принуждением и угрозой ввести безнравственность общества в безопасные для устойчивости толпо-“элитарной” пирамиды пределы законности, чем и поддерживают в обществе его внутреннее злонравие. В действительности нравственно обусловленный произвол надзаконен, а вседозволенность, со стороны законодателей в том числе, преступна.

Коран утверждает: Бог «предначертал для самого Себя милость» <т.е. быть милостивым> (сура 6:12), что мы понимаем как отсутствие вседозволенности прежде всего в действиях Всевышнего. Вседозволенность - безответственность за свои действия в усладу себе, бездумно или предумышленно допускающая причинение обид и ущерба окружающим. Это богоборчество, сатанизм; ущерб для других может быть простителен только, если он следствие ошибки, искреннего заблуждения.

Тем не менее юриспруденция общественно необходима до определённого этапа развития общества как логическая основа поведения любого репрессивного аппарата, даже оберегающего добронравие и добродетельность в жизни общества. Закон - это обозначенная граница, на которой одна концепция общественного устройства жизни защищает себя от несовместных с нею концепций при попытке осуществить их в жизни одного и того же общества. Поэтому, прежде чем призывать к законопослушности, следует выявить ту концепцию общественного устройства жизни, которую этот закон выражает.

Социологов-профессионалов в науке нет, графоманство и благонамеренный дилетантизм (даже академиков от физики и математики: А.Д.Са­ха­ров, И.Р.Шафаревич) их заменить не может. Социолухи же, заполнив государственные и общественные структуры, попытались взять правление на себя, в результате чего стоящие за ними кукловоды злонамеренно вогнали общество в хаос. Поэтому избранное нами название “От социологии к жизнеречению” , достаточно строго очерчивая тематику изложения, оставляет социолухов при их монополии на пустую болтовню (по-“демо­кра­тически” - парламентаризм, от французского parle - говорить).

Социология - наука - наиболее общая из наук человечества (шире только этика), так как все частные науки должны сливаться воедино в процессе жизнеречения. Она имеет одну особенность, отличающую её от всех частных наук. Социолог - часть общества; дитя, выросшее в нём, несущее печать семьи, «малой и большой» Родины, социальной группы и т.п. Находясь внутри общества, социолог - уникален , как всякая личность. Он излагает своё субъективное мнение об объективных по отношению к обществу причинно-следст­вен­ных обусловленностях в процессе общественного развития. Всякого изследователя интересует получение ранее неизвестного знания. По отношению к обществу это ранее неизвестное знание появляется как личное мнение изследователя, отличное от господствующих в обществе представлений или даже противное им. Субъективизм изследователя в социологии - науке - единственный източник нового знания в ней; но тот же субъективизм - главный из многих източников всех ошибок во всех науках.

Поэтому единственная методологическая проблема социологии-науки: как возпитать и организовать субъективизм изследователей, чтобы он позволял получить новое знание, но в то же время гарантировал устранение общественно опасных ошибок социологии (дру­гих в ней не бывает!!!) до того, как рекомендации социологов начнут приносить вред в практике самоуправления общества.

Поскольку все люди имеют хотя бы самое примитивное мнение о причинно-следственных обусловленностях в жизни общества, то это вызывает к жизни второй лик той же проблемы: убедить остальных в достоверности нового знания, не отвечающего их традиционным представлениям. Содержательную сторону этого аспекта проблемы Ф.И.Тютчев (в послании А.М.Горчакову) описал так:

И как могучий ваш рычаг
Сломает в умниках упорство
И сдвинет глупость в дураках?

Только после разрешения этой двуликой проблемы социология из благонамеренной болтовни преображается в жизнеречение , в котором дано Свыше пред угадать, как наше слово отзовётся и в природе, и в обществе.

Ясно, что необходимо освоить некое Различение, чтобы худое слово осталось запертым в глубинах души, а благое слово было произнесено вовремя и полновесно и всё ему отозвалось, породив в людях благо-воление и гармонию в природе.

Обратим внимание: Коран - единственное Писание, которое прямо говорит о низпослании Различения: «И вот, Мы дали Мусе (Моисею - авт.) Писание и Различение, - может быть, вы пойдёте прямым путём!» (сура 2:50). В суре 25:2, названной “Раз­ли­че­ние”, сказано, что Бог «создал всякую вещь и размерил её мерой». Придерживаясь этого Различения, пойдём дальше.

Ленинское определение «материи»: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них», - является переливанием из пустого в порожнее. Это “опре­де­ление” эквивалентно следующему тождеству: «материя» º «Объек­тивная реальность». Объективная реальность , в свою очередь, есть Бог и сотворенное Им, Мироздание в целом, Вселенная; а человек - частица сотворенного .

Проще и более обще говоря: информация из внешнего мира (впро­чем, и из внутреннего тоже) возпринимается нашими органами чувств, запоминается безсознательно и хотя бы частично доходит доосознания , становясь неотъемлемым достоянием личности человека. Для возприятия информации (не только человеком) на любом этапе разпространения информации необходимо:

· чтобы уровень сигнала был выше порога чувствительности приёмника;

· чтобы была совместимость приёмника, передатчика и среды между ними по способности ко взаимодействию друг с другом, то есть необходима совместимость по материальному носителю;

· чтобы была совместимость по системе кодирования, частотному диапазону и т.п.;

· чтобы прохождение информации как-то фиксировалось в приёмнике, т.е. изменяло его информационное состояние, и соответ­ст­венно - упорядоченность каких-то свойственных приёмнику элементов, запоминающих и (или) отображающих информацию.

Если изложить это в терминах наиболее общих философских категорий, то:

1. есть нечто, что воздействует на подобное ему нечто, изменяя его состояние, его образ - это материя;

2. есть нечто, объективно существующее, но не материальное, что передаётся в процессе этого взаимодействия, изменяющего состояние материи - отображения - от одного материального носителя к другому и не утрачивает своего объективного качества при смене материального носителя - это информация по-русски: образы; «Нет вещи без образа» - Словарь В.И.Даля;

3. и присутствует ещё нечто, также нематериальное, что определяет различные качества отображения информации - порог чувствительности, система кодирования, частотный диапазон, поляризация несущей волны и т.п. - это всё частные меры различения параметров.

И эта троица: материя, информация, мера (через h - «ять»: мhра ) - существуют в неразрывной связи друг с другом, образуя триединство. «Бог троицу любит», но Бог - не троица.

Человек - и особь и биологический вид - часть Вселенной. Человек имеет возможность возпринимать всю Вселенную как процесс-триединство: МАТЕРИЯ иИНФОРМАЦИЯ изменяются по МЕРЕ развития. Первичность категорий материи, информации, меры означает, что категории пространства и времени - не первичные, а производные от первичных; т.е. пространство и время не объективны в предельном случае обобщения понятий, а порождаются объективными разнокачественностями, составляющими триединство.

Хотя человек может и не осознавать этого, даже услышав об этом, но в зависимости от того, какие категории свойственны его душе в качестве образов объективно первичных разнокачественностей, возможны различные культуры возприятия Объективной реальности и её осмысления. Эффективность каждой из общественных и личностных культур возприятия и осмысления Объективной реальности, построенных на том или ином определённом наборе первичных категорий, различна. Это касается как стихийно сформировавшегося мировоззрения и организации психики, так и целенаправленно созданных. Вследствие этого, что очевидно до рези в глазах в одной из культур психической деятельности и свойственном ей мировоззрении, может “изчез­нуть” в другой, или же предстать в виде, весьма далёком от первичного объективного образа, существующего в Объективной реальности.

Чтобы не быть голословными и показать разницу возможностей, приведём выдержку из “Книги для начального чтения” В.Водо­во­зова (СПб, 1878 г.), предназначенной для самообразования в конце XIX века, в которой речь шла о воззрениях на Объективную реальность древних египтян:

«Самая главная каста, управлявшая всем, была каста духовных или жрецов. Они предписывали и царю (т.е. фараону - наша вставка), как жить и что делать… Высшим божеством египтян был АМУН. В его лице соединились четыре божества: вещество, из которого состоит всё на свете, - богиня НЕТ; дух, оживляющий вещество, или сила, которая заставляет его слагаться, изменяться, действовать, - бог НЕФ; бесконечное пространство, занимаемое веществом, - богиня ПАШТ; бесконечное время, какое нам представляется при постоянных изменениях вещества, - бог СЕБЕК. Всё, что ни есть на свете, по учению египтян, происходит из вещества через действие невидимой силы, занимает пространство и изменяется во времени, и всё это таинственно соединяется в четыреедином существе АМУН».

То есть предельными обобщающими категориями, осознаваемыми в качестве первичных понятий об объективности Мироздания, в нынешней цивилизации на протяжении тысячелетий неизменно остаются: 1) “материя” (вещество); 2) “дух”, понимаемый и как “энергия”, “си­ла”, и как управляющее начало, т.е. “инфор­ма­ция”; 3) “про­стра­н­ство”; 4) “время”.

Хотя слова, их обозначающие, и трактовки при более детальном их описании неоднократно изменялись на протяжении истории Западной региональной цивилизации, но неизменным оставалось одно: информация («образ», «идея») понятийно сокрыта и неотделима в группе первичных понятий от «духа» = «энергии» = «силы»; «материя» = «вещество» при дальнейшей детализации соотносилась с четырьмя стихиями (агрегатными состояниями вещества: «земля» - твёрдое; «вода» - жидкое; «воздух» - газообразное; «огонь» - плазма). А невидимые для большинства людей общеприродные силовые поля, несущие информационно упорядоченную энергию, смешались с информацией в «нема­тери­аль­ном духе», или в неком особенном «энерго-информационном поле»; природный вакуум - вовсе не пустота, а один из видов материи - стал «пространством-вмес­тилищем», а «время» стало словом-знаком для обозначения неосязаемой непонятности.

Понятие же мhры в таком мировоззрении - …дцатая производная от первичных понятий, а “предопределённость” - неизповедимая несоизмеримость.

То есть наиболее разпространённому мировоззрению в нынешней глобальной цивилизации свойственно смешение объективных разнокачественностей в каждом из обобщающих понятий, лежащих в основе мировоззрения; это - смещение понятийных границ во внутреннем мире человека относительно объективно данных разнокачественностей.

Ленинские “копируется и фотографируется” - два частных вида общего свойства, присущего как Вселенной в целом, так и её отдельным фрагментам. Это свойство - отображение упорядоченности Вселенной. Отображение - передача информации из одного фрагмента Вселенной в любой другой (в том числе из одного в тот же самый между уровнями иерархии в его организации), приводящая к изменению упорядоченности фрагмента-приёмника (т.е. его носителей информации и соответственно - его информационного состояния, несомого им образа). Вселенная существует как непрерывный процесс отображения. Прекращение отображения через границы какого-либо фрагмента Вселенной ведёт к тому, что фрагмент изчезает для его окружающих, после чего гибнет, если не может сам стать полной Вселенной. “Бла­го­даря” же марксистско-ленинскому «суще­ст­вованию независимо от них», принявший в сознание эту “неза­ви­симость” человек выпадает из гармонии Мироздания по причине нарушений полноты и целостности отображения Объективной реальности . Это путь к погибели.

По отношению к информации вся материя , все материальные объекты, выступают в качестве носителя единого общевселенского иерархически организованного многоуровневого информационного кода - общевселенской меры . По отношению к информации мера - код (человеческий язык - частная мера, ибо он - код). По отношению к материи эта общевселенская мера выступает как многомерная (содер­жа­щая частные меры) вероятностная матрица возможных её состояний, т.е. “матрица” вероятностей возможных состояний; это своего рода «Многовариантный Сценарий бытия Мироздания», предопределённый Свыше. Он статистически предопределяет упорядоченность частных материальных структур (их информационную ёмкость) и пути их изменения при поглощении информации извне и при потере информации (конеч­но несомой материей).

И то, и другое может сопровождаться нарушением соразмерности, гармонии как отдельных фрагментов структуры, так и её иерархичности в целом. Утрата соразмерности - деградация, но по отношению к объемлющим структурам, деградация каких-то частных фрагментов может быть развитием структуры в целом. Так цветочная почка проходит путь: почка, бутон, цветок, плод, семя, растение: и деградация элементов неотделима от развития системы в целом.

Судя по всему опыту человечества эта вероятностная матрица возможных состояний, мера , обладает голографическими свойствами в том смысле, что любой её фрагмент содержит в себе некоторым образом и все её остальные фрагменты во всей их информационной полноте. Мера пребывает во всём, и всё пребывает вмере . Благодаря этому свойству меры мир целостен и полон. Выпадение измеры - гибель. Изчерпание частной меры - переход в иную частную меру, обретение некоего нового качества.

Периодическая система химических элементов Д.И.Менделеева - один из фрагментов этой матрицы вероятностей возможных статистически предопределённых состояний. В соотношении долей разных изотопов, в наличии устойчивых, неустойчивых (вре­мя жизни которых ограничено статистикой их радиоактивного разпада) элементов и изотопов ярко проявляется вероятностный характер этой матрицы, подчинение всего статистическим предопределённостям, нашедшим своё выражение в закономерностях уже свершившегося. Статистическая предопределённость на каждом иерархическом уровне Вселенной означает в частности, существование вероятности (число от 0 до 1) пребывания системы в каждом из объективно возможных её состояний, а также и информационно связанных с вероятностью характеристик (плотности разпределения вероятности в пространстве параметров, описывающих систему; интегральных их характеристик и т.п.) Эта вероятность состояния системы может быть неизменной, а может меняться с течением процесса развития системы. Именно в этом смысле в контексте настоящей работы следует понимать слово “вероятно” и однокоренные с ним.

Статистические закономерности - отражение этой статистической предопределённости причинно-следственных связей в статистике массовых явлений на каждом иерархическом уровне организации Вселенной. Одинаковые причины при одинаковых условиях вызывают одинаковые в смысле статистики последствия, статистически предопределённые. Знание статистики прошлого, плотностей разпределения вероятностей и чувство общевселенской меры в отношении непознанного - в совокупности позволяют прогнозировать, пророчить будущее с разной степенью точности и устранять из него по свободной воле неугодное в пределах, допускаемых иерархически высшим управлением. Но непосредственное чувство общевселенской меры лежит в основе всего человечного. На фоне статистически упорядоченных процессов на каждом иерархическом уровне организации Вселенной протекает иерархически высшее адресное вмешательство в процессы данного уровня. Оно может отражаться в статистике как изменение плотности разпределения вероятности в течение времени и как чрезмерное эпизодическое нарушение привычной статистики причинно-следст­вен­ных связей.

Периодическая система Д.И.Менделеева - фрагмент более общего явления, легко видимый, поскольку лежит на границе раздела физики микромира и химии, а человек смотрит на него отрешённо извне. Но на других уровнях иерархии Вселенной материя предстаёт только в устойчивых в течение некоторого статистически предопределённого интервала времени состояниях, обладающих определёнными статистическими характеристиками.

Вся материя во Вселенной упорядочена по мере , структурирована. То, что кажется хаосом, при более широком взгляде оказывается элементом объемлющей упорядоченной структуры; и сам “хаос” содержит вложенные в него упорядоченные структуры и упорядочен статистическими закономерностями, позволяющими отличить один “хаос” от другого.

“Случай” не опровергает статистику множества “случаев”, а дополняет её. “Случайность” на каждом иерархическом уровне организации Вселенной - предопределённость вероятности “случая” матрицей возможных состояний -полной общевселенской мерой; то есть это - статистика хаоса данного иерархического уровня (структуры) плюс статистика целенаправленного вмешательства иерархически иных уровней организации Вселенной (структуры). Для реализации вероятностной предопределённости (“случайности”) необходимо информационное соответствие фрагмента Вселенной, где она произходит, и окружающей среды. Случайность - не синоним безпричинности и безцельности. Кроме того, «Случай - мощное мгновенное орудие Провидения» - А.С.Пушкин.

Явления резонанса и автоколебаний позволяют уподобить разсматриваемые возможные состояния структур Вселенной двоичной системе кодирования информации на основе парных состояний, соответствующих 1 и 0 (1 - резонанс или автоколебания, 0 - их отсутствие), знакомой по техническим приложениям.

При этом информационная ёмкость на одном и том же интервале времени любого высокочастотного диапазона больше, чем низкочастотного по сравнению с ним. По этой причине, находясь в высокочастотном диапазоне, наблюдатель может снять всю информацию из низкочастотного; но не наоборот, поскольку низкочастотный наблюдатель не сможет разсмотреть в своём диапазоне все кодовые группы, прошедшие в высокочастотном диапазоне за тот же интервал общего им обоим времени. Для этого ему необходимо разместить в своём низкочастотном диапазоне все кодовые группы высокочастотного диапазона, на что в низкочастотном диапазоне потребуется гораздо большее время, нежели время их прохождения в высокочастотном диапазоне.

Невидимым тонким мирам, о которых издревле говорят религии, в нашем понимании соответствуют более высокочастотные диапазоны колебаний материи в Мироздании. Так же в информационном обмене играет роль поляризация (направленность) колебаний, несущих информацию. Ортогональный по поляризации мир, перпендикулярный к нашему, для нас невидим за изключением области пересечения с нашим; параллельный мир - видим и может быть частью нашего мира.

Организация подавляющего большинства структур соответствует более сложным системам кодирования, чем двоичная, но всё более сложные коды могут быть преобразованы к двоичному, и в этом смысле они эквивалентны ему. Поскольку все частные ограниченные структуры обладают многоуровневой информационной ёмкостью, то они откликаются на внешнее воздействие вероятностным образом соответственно отношению упорядоченности внешнего воздействия к их внутреннему информационному состоянию.

Отклик структуры на определённое воздействие также почти однозначно предопределён, т.е. детерминирован, если на воздействие отвечают информационно наполненные, завершившие своё развитие иерархические уровни в организации структуры. Слово “почти” здесь указывает на вероятностную предопределённость ошибки в результате деградации структуры при потере ею ранее накопленной информации. Отклик структуры на определённое воздействие случаен, т.е. неоднозначен и вероятностно предопределён мерой, если воздействию отвечают информационно ненасыщенные иерархические уровни организации структуры, осваивающие потенциал своего развития. Освоение потенциала идёт путём случайного, т.е. вероятностно предопределённого мерой , перебора накопленных и проходящих через структуру информационных модулей. Благодаря мере воздействие-вопрос уже содержит в себе ответ-отклик, правильный в статистическом смысле. Вопрос и ответ - это две формы одного и того же смысла.

При взгляде извне сочетание детерминированного и случайного в указанном смысле слова откликов при достаточной сложности обрабатываемых информационных модулей возпринимается как проявление интеллекта. В таком понимании объективности информации интеллект - общеприродный, вселенский процесс. Различие между частными интеллектами - в принадлежности к иерархическим уровням организации Вселенной, в материальных носителях и т.п.; т.е. различия по освоенным ими частным фрагментам общевселенской меры . Взаимопонимание тем более возможно, чем больше совпадают их частные меры; для начала же взаимопонимания необходимо хотя бы соприкосновение частных мер или посредник (интерфейс), тоже некая мера .

Спираль эволюции ограниченных природных структур (и возможно Вселенной в целом) не болтается в пространстве формальных параметров, описывающих их развитие, как попало, а разворачивается по вероятностной многомерной матрице возможных состояний в процессе отображения информации в соответствии с этой же матрицей: любой вопрос уже несёт в себе ответ. Так эволюция протекает в соответствии с вероятностными предопределённостями случайным образом помере развития. Выход на новую ступень эволюции становится всё более вероятен по мере насыщения информационной ёмкости структуры на развивающихся уровнях в её организации.

При этом необратимый выход на новую ступень развития возможен только после информационного насыщения структур предъидущих этапов. Именно поэтому не следует пытаться обогнать меру развития. Всё равно придётся возвращаться: это вопрос вероятностно предопределённого времени. Против него неуязвима только добросовестность, имеющая прочные тылы.

Образом эволюционного развития ограниченной структуры в трёхмерном факторном пространстве является опускание и укладка цепи в коническую воронку с кольцевыми, а не спиральными, ступенчатыми стенками. Воронка - прозрачная. Поэтому её конфигурация видна только на прошедших этапах эволюции. Будущие этапы видны как разрозненные кратковременные эпизоды , когда в соответствии с вероятностными предопределённостями сильно отклонившийся от центра воронки виток скользит вниз по ступенчатым бортикам воронки там, где она ещё не заполнена. Стенки воронки - кольцевые ступени, а не возходящая спиральная ступень. Поверхности ступеней наклонены к центру воронки так, что виток цепи может лежать на поверхности ступени достаточно устойчиво только, если его подпирают снизу другие витки. Так заполнение воронки цепью идёт по спирали, но спираль укладывается в трёхмерном факторном пространстве сообразно форме воронки, обеспечивая устойчивый (в смысле необратимости) выход на новую ступень эволюции (порог на борту воронки) очередного уровня структуры лишь после заполнения всего предъидущего объёма воронки. Цепь, падающая быстро, может разрушить хрупкую воронку или запутаться, тогда эволюция делает отступление назад, после чего процесс возобновляется, но иначе, поскольку даже одни и те же вероятностные предопределённости и прямое вмешательство Свыше, коим подчинено опускание цепи, вряд ли повторят в точности прежний порядок витков.

В этой аналогии прозрачная воронка с кольцевыми ступенчатыми стенками играет роль меры - матрицы возможных состояний (образов) материи - единой общеприродной системы кодирования информации. Цепь - аналог потока энергии, несущего информацию.

Отсутствие в ленинском определении “материи” ви́дения на уровне осознания процесса-триединства: материи-информации-меры - мировоззренческий корень всех несуразностей советского периода истории, поскольку влечёт за собой смещение и изчезновение понятийных границ при словоупотреблении. Возприятие жизни в качестве безъизходного кошмара, в котором невозможно сделать выбор линии поведения, освобождающей от кошмара, - результат невладения Различением общих законов бытия, равно развития, в их конкретных проявлениях. Так в очередной раз проявилась слепота материализма.

Бог создал всякую вещь и размерил её мерой. Почему бы вам не поразмыслить? - Это не цитата, но Коран часто обращается к разуму его читающих подобным образом. По воле Всевышнего всё материально и всему приданы информационные характеристики сообразно мере (равно статистически множественному предопределению): так это будет звучать в терминологии не только религии, но и современной науки. Различение в терминологии религии (Коран - 2:50, 25:2; Библия - 3-я книга Царств, 3:5 - 10; Павел Евреям, 5:14) в нашем понимании лежит в основе Методологии познания науки. Наука и религия, лишённые Различения и мето­до­логии, - мертвящее слово догматики, которое не могут осмыс­лить фарисеи обоих “храмов”. Наука и религия человечества, владеющие Различением , не альтернативны друг другу, а образуют некую принадлежащую общевселенской этике целостную общность, т.е. жизнеречение.

Вселенная едина и целостна. Выделение из целостности частных явлений и объектов -особенность мировозприятия человека , пользующегося ограниченными частными мерами при их различении. В основе выделения частного объекта, лежит даваемое непосредственно Свыше каждому Различение - способность разделить в своём возприятии целостную Объективную реальность на две составляющие «это - не это». Только после этого разделения на «это - не это» возможно осмысление возпринятой таким способом (в предельно двоичном коде) информации.

Вопрос о локализации объекта Вселенной, выделение из неё частного процесса - всегда вопрос об уровнях тех или иных физических полей, несущих информацию об объекте, принимаемых в качестве граничных для объекта; это вопрос о пороге чувствительности средств возприятия этих физических полей. То есть это вопрос об информационных характеристиках и выборе меры их различения. Для одних и тех же объектов он каждый раз решается по-разному в зависимости от конкретной задачи. Человек выбирает частную меру из множества, уже освоенного на прошедших этапах развития его мировоззрения, и: в одних задачах планета - идеальная материальная точка; в других - правильная сфера; в третьих - тело весьма сложной формы; в иных - нечто, постепенно переходящее в космический вакуум, который, в свою очередь, весьма далёк от идеальной теоретической пустоты. Реальный вакуум - не ничто, а объективно существующеенечто , обладающее некой структурой, лежащее в основе привычных видов материи: поле, вещество; он сам - материя в одном из состояний. И так во всех задачах. Мировозприятие и выражающее его мировоззрение человека обусловлены освоенной им - в пределах данного Свыше Различения - мерой бытия.

Все частные процессы во Вселенной-процессе носят колебательный характер. Импульсный процесс - частный случай колебательного. По этой причине резонансные и автоколебательные явления играют особую роль, возможно являясь своего рода фундаментом Мироздания. Все, что на первый взгляд кажется непоколебимым и неизменным, при более глубоком взгляде имеет в своей основе те или иные колебательные процессы: неизменность - стационарность каких-то колебаний. Параметры колебаний: поляризация, число полных колебаний в процессе, амплитуда, частота, фазовые сдвиги разных частных процессов во Вселенной изменяются с течением процесса и порождают время (точнее, некое время) и объективно обусловлены общевселенской мерой .

Понятие времени возникает у субъекта в процессе отображения одного колебательного процесса (или их совокупности) на другой колебательный процесс, частота которого избрана в качестве эталонной. Чтобы понять это, необходимо увидеть, как триединство материи-информации-меры порождает пространство и время. В нашем понимании: Что объективно существует - то субъективно познаваемо. Это означает, что всё познаваемо объективно единообразно с некоторой субъективной несоразмерностью и несообразностью (ошибкой) познания. То, что привносится в качестве ошибки самим субъектом-изследователем в познание - дóлжно изследовать в самом субъекте.

Ес­ли смот­реть на ис­то­рию по­зна­ния объ­ек­тив­ной при­ро­ды про­стран­ст­ва и вре­ме­ни в их «чистом» виде , т.е. в виде, «очищенном» от материи, то - не бы­ло та­ко­го по­зна­ния . Бы­ло мно­го нежизнеспособного пус­то­сло­вия фи­ло­со­фов об их объ­ек­тив­но­сти, а ре­аль­но бы­ла прак­ти­ка из­ме­ре­ний . В хо­де ис­то­рии из­ме­ня­лась толь­ко эта­лон­ная ба­за из­ме­ре­ний. В ос­но­ве эта­ло­нов из­ме­ри­те­лей про­стран­ст­ва бы­ли: сначала - сам че­ло­век (ло­коть, шаг, пядь, дюйм, фут и т.п.); потом - ду­га зем­но­го ме­ри­диа­на; ныне - дли­на вол­ны све­та в ва­куу­ме, из­лу­чае­мо­го све­тиль­ни­ком на ос­но­ве крип­то­на-86 (изо­топ эле­мен­та Пе­рио­ди­че­ской таб­ли­цы). В ос­но­ве эта­ло­нов из­ме­ри­те­лей вре­ме­ни бы­ла пе­рио­дич­ность ас­тро­но­ми­че­ских яв­ле­ний на зем­ном не­бо­сво­де (Лу­ны, Солн­ца, Си­риу­са), а ны­не - “це­зие­вый эта­лон ЧАС­ТО­ТЫ и ВРЕ­МЕ­НИ” (вы­де­ле­но на­ми; “Эн­цик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь”, Москва, 1986 г.). То есть эта­лон­ная ба­за из­ме­ре­ний “про­стран­ст­ва” и “вре­ме­ни” технически сбли­жа­лась. Но все эталоны были материальными носителями информационных процессов и состояний.

И в прин­ци­пе ни­что, кро­ме при­вер­жен­но­сти при­выч­но­му ми­ро­воз­зре­нию «не­за­ви­си­мо­сти объ­ек­тив­ных про­стран­ст­ва и вре­ме­ни» и кое-каких тех­ни­че­ских труд­но­стей не ме­ша­ет свя­зать эта­лон вре­ме­ни с час­то­той све­то­вой вол­ны из­лу­че­ния то­го же са­мо­го крип­то­но­во­го све­тиль­ни­ка, на ко­то­ром ос­но­ван эта­лон из­ме­ре­ния про­стран­ст­ва: если есть длина волны, то есть и частота этой волны, размерность которой 1/[время]. Т.е. [время]=1/[частота] .

Мож­но в прин­ци­пе пе­рей­ти и к ино­му объ­ек­ту мик­ро­ми­ра, свя­зав с ним оба эта­ло­на, но в лю­бом слу­чае с изчез­но­ве­ни­ем объ­ек­та-эта­ло­на изчез­нут и “про­стран­ст­во” и “вре­мя”, как объ­ек­тив­ные процессы, не­со­мые эта­лон­ным объектом, представляющим собой объективное триединство материи-информации-меры; после чего останутся только пустые, объективно непознаваемые филологические абстракции “пространство” и “время”, поскольку пространство и время в их «очи­щен­ном» от материи виде объективно не существуют. Противопо­лож­ное мнение возникает из отождествления вакуума с «объек­тив­ным ничто», хотя вакуум - не «ничто», а одно из агрегатных состояний материи, отличное от других её агрегатных состояний: вещества, плазмы, полей.

То есть, если идти от Мироздания как от целостного СВОЕОБРАЗНО РАЗМЕРЕННОГО объекта, частью которого является и сам человек, то понятия “пространство”, “время” вторичны по отношению к объективной мере-предопределению и понятию о ней. Они возникают в процессе прямого или опосредованного соотнесения наблюдаемого объекта (процесса) с неким подобным ему в некотором смысле объектом-эталоном, хотя это соотнесение не всегда определённо осознаётся субъектом. Один из путей соотнесения измеряемого объекта с эталоном даёт возприятие временной соизмеримости, другой - даёт возприятие пространственной соизмеримости.

Знаменитая формула Е = mс 2 связывает два способа измерения количества материи (возможно измерение единицами энергии и всем привычное - единицами массы) с пространственной и временной соизмеримостью. Такого же рода взаимообусловленности встают из соотношения неопределённостей Гейзенберга. Даже если эти формулы современной нам физики объективно содержат некоторую количественную неточность, тем не менее они отрицают объективную независимость пространства и времени как информационных характеристик, предопределённого в мере , бытия материального Мироздания.

То есть «пространство», «время» - не свойства объективного «пус­того вместилища», в которое помещено материальное Мироздание со всеми в нём живущими, а свойства самого триединого Мироздания, возпринимаемые человеком в качестве соразмерности (соизмеримости) фрагментов Мироздания, существующего как процесс вероятностно предопределённых МЕРОЙ переОБРАЗований МАТЕРИИ при отображении информации, переносимой вместе с энергией (материей) из одного фрагмента Мироздания в другой.

Но ни один из путей соотнесения невозможен, если отсутствуют объекты, несущие в себе триединство материи-информации-меры, способные ко взаимодействию, один из которых избирается в качестве эталона, и с которым сравнивается (соизмеряется) другой. Время возпринимается тем в большей степени в качестве объективного времени , чем более разпространён в природе класс процессов из которого выбирается эталонный процесс времени. По этой причине цезиевый эталон частоты и времени предпочтительнее астрономического в силу уникальности каждого из астрообъектов и множественности атомов.

В принципе любой процесс, в котором может быть выявлена периодичность изменения некоего свойственного ему качества, может быть избран в качестве эталонного процесса времени.

Единицей измерения времени при этом станет полный период либо какая-то явно отличная от других доля полного периода эталонного процесса. Безусловно, что все эталоны при этом остаются соизмеримыми между собой, но некоторые из них - при соотнесении друг с другом - не будут обладать свойством равномерности. То есть разные периоды одного процесса будут разной длительности, если их продолжительность измерять в соответствующих им в объемлющем совокупном процессе периодах другого. Ни один эталонный процесс самим собой измерен быть не может. Что касается эталонов времени, то эталон времени не измерим самим собой по причине изчезновения в прошлом его предшествующих периодов.

Соответственно из множества процессов связанных с иерархически многоуровневой системой, обладающей множеством разнообразных качеств, можно избрать не один эталон, а несколько эталонов - свой для каждого из уровней её организации, свой для каждого из множества её качеств. В этом случае соотношение эталонных частот будет характеризовать режим, в котором находится система.

Именно по этой причине, будучи вторичной по отношению к мере категорией, время не объективно и не абсолютно. Измерение (воз­приятие) времени основано на выборе эталона - процесса-маятника - и подсчёте числа полных колебаний. Выбор же эталонного процесса-маятника (это тоже мера) всегда субъективен, хотя может и не осознаваться как выбор. Отсюда и возприятие времени разное. Гамлетовское «Разпалась связь времён» - выражение путаницы субъекта в привязке множества процессов в их иерархии к определённому эталону времени.

По отношению к субъекту процесс, несущий эталонную частоту, может быть внешним и внутренним. Как объективное возпринимается время, основанное на эталонных процессах, протекающих, как внутри субъекта, так и вне его. “Степень объективности” времени тем выше, чем наиболее общие для Вселенной и пространные процессы выступают в качестве эталонных. Наиболее общие процессы в пределе разширения своей общности неотличимы друг друга внутри субъекта и вне его: поэтому наиболее “объективное” некое общевселенское время изнутри этой Вселенной непознаваемо.

Субъективизм возприятия времени носит двоякий характер: во-первых, по уровню в иерархии Вселенной, в котором протекает эталонный процесс, отсюда время астрономическое, физическое (локаль­ное), биологическое, социальное и т.д.; во-вторых, с тем, какая сторона в эталонном процессе для субъекта в каждом конкретном случае представляется наиболее важной - материальная или информационная вне зависимости от материальных носителей сравниваемого и эталонного процессов.

Примером этого может быть моделирование на аналоговой вычислительной машине некоего процесса, хотя бы посадки самолета. Физическое время для моделируемого и моделирующего процессов может быть различным. Реальный процесс посадки длится десятки секунд; при моделировании на аналоговой машине моделирующий процесс можно при необходимости разтянуть на часы. Но графики изменения сходственных параметров моделируемого и моделирующего процессов могут быть построены на одном чертеже и совпадать началом и концом процессов. В этом случае информационное время будет для них общим, хотя физическое время будет различным.

Соотношение эталонных частот времени на разных уровнях иерархически организованной системы, а также в пределах каждого из свойственных системе качеств может меняться в процессе её развития, что неизбежно влечёт за собой изменение поведения системы вплоть до трансформации её в качественно иную.

Иным видом соизмеримости обусловлено возприятие пространства. Но оба вида соизмеримости взаимно связаны фундаментальными соотношениями физики: эквивалентности энергии и массы Е=mс 2 ; и соотношением неопределённостей Гейзенберга DpDx³h - неопределённость в измерении импульса частицы, умноженная на неопределённость в измерении её координаты не менее величины постоянной Планка (измерение пространства требует времени, а измерение времени требует пространства, и оба они невозможны, если нет эталонного объекта, в котором материя, информация, мера слиты в триединстве).

В контексте всей данной работы термин «объективный» и однокоренные с ним по отношению к процессу (или объекту) означает: процесс, протекающий без нашего вмешательства и без управляемого вмешательства со стороны иных вполне определённых субъектов в пределах разброса параметров, допускаемого иерархически Наивысшим Всеобъемлющим управлением. Термин “субъе­ктивный” означает: принадлежащий субъекту, порождённый им; а по отношению к процессу (или объекту) отсутствие объективности, т.е. на них оказывается воздействие вполне определённых субъектов в пределах, допускаемых иерархически высшим объемлющим управлением. Если субъект, вмешивающийся в течение процесса, не определён, а анонимное управление процессом не возпринимается в качестве такового, то процесс видится как объективный процесс самоуправления.

Иерархически высшее объемлющее управление также полагается объективным фактором по отношению к любому управляемому им объекту, так как директивно изменить его характер по своей субъективной воле иерархически низший объект не может. В таком представлении объективен (с оговорками о Всевышнем - Боге, Творце и Вседержителе) только процесс-триединство Вселенная в целом: материя и информация изменяются в мере . В нашем понимании, триединство материя-информация-мера - это минимум изначальных философских категорий, необходимых для описания мира и формирования упорядоченной системы осознанных и неосознанных стереотипов человека, входящих в состав алгоритмики его психики:

· стереотипов различения явлений и оформления их образов во внешнем и внутреннем мирах человека;

· стереотипов отношения к ним;

· стереотипов отношений между ними;

· стереотипов внешнего и внутреннего поведения и других.

Мир познаваем человеком в силу общности для человека и природы материи, информации, меры и общности свойства отображения информации, и общности для них Всевышнего. Идея Бога, Творца и Вседержителя в культуре - не произведение “художественного творчества” людей, а отражение в жизни общества объективного надмирного бытия Божия.

Всеобъемлюще единственное доказательство бытия Божиего Бог даёт каждому человеку Сам. Доказательство это сугубо объективное, хотя реакция на него индивида и субъективна вплоть до полного отрицания истинности действительно данного ему доказательства. Суть доказательства в том, что Бог поистине отвечает в соответствии со смыслом молитвы каждому верующему Ему, если человек делами своей жизни сам отвечает Богу, когда Бог говорит через совесть человека или обращается к нему на языке жизненных знамений и через других людей.

Познание - это разширение своей личной ограниченной частной меры при освоении общевселенской меры в процессе получения из неё информации. Мhра - матрица возможных состояний - объективна. Но ограниченному временем, ресурсами, локализацией субъекту она доступна только в какой-то её части: отсюда субъективизм, то есть неполнота, ограниченность, мозаичность (целостность картины, набранной из частностей) и калейдоскопичность (несвязность частностей, не отображающих в их совокупности упорядоченности и целостности) возприятия мира.

Знание факторов, обуславливающих частный процесс в триединстве Вселенной, позволяет во многих случаяхобъективно привести процесс, протекающийобъективно , к субъективно выбранному режиму течения из множестваобъективно возможных вариантов развития процесса. В этом отношении - главное содержание понятия управление .

Управление - информационный обмен между объектом управления, находящемся в некой среде, и управляющим субъектом; либо при отсутствии локализованного управляющего субъекта - циркуляция информации по замкнутым контурам в самоуправляющейся системе в процессе её обмена со средой. Управление и отображение - взаимно вложенные понятия, поскольку управление - кольцевая замкнутость прямого и обратного отображений. Вместе с тем управление - и единая функция, представляющая собой иерархически упорядоченную совокупность разнокачественных действий, и процесс, протекающий во времени и способный порождать некое время .

С этих общих мировоззренческих позиций и будет вестись дальнейшее изложение.

Краткий историко-философский очерк

2.Конспект лекции: ЛЮБОВЬ-ЭРОС (Платон. "Пир")

В европейской интеллектуально-духовной традиции, начиная с Пифагора и Эмпедокла любовь - великий принцип мировой (космической), жизненной связи.

У Пифагора fil…a-дружба - это универсальный принцип единения во всем: не только домочадцев, возлюбленных, друзей, сограждан, но и богов и людей, людей и всех живых существ и, шире, всех частей мироздания; принцип, обеспечивающий гармонию Космоса:

"Пифагор совершенно ясно показал дружеское согласие всех со всеми: богов с людьми - через благочестие и умелое служение людей богам, основоположений - друг с другом. И вообще дружеское согласие души с телом, а разумной ее части с неразумными - через философию и осуществляемое по ней умозрение, людей - друг с другом, а именно сограждан - через твердую законность, граждан разных народов - через истинное знание природных свойств чужого народа, мужа и жены или братьев и домочадцев - через неискаженные взаимоотношения, - одним словом. дружеское согласие всех со всеми и еще с неразумными животными - через справедливость, природную взаимосвязь и общность, а в теле, которое как таковое смертно, умиротворение и улаживание разногласий скрытых в нем и противоборствующих сил - через здоровье и обеспечивающие здоровье образ жизни и благоразумие в подражание благотворному согласию космических элементов. Первым, по общему признанию, открыл и утвердил как закон все это, называемое при сокращении и объединении в одно целое одним словом "дружба" Пифагор и так научил пользоваться этим дружеским согласием, что еще и теперь многие говорят о тех, кого объединяет крепкая дружба, что они дружат по-пифагорейски" .

У Эмпедокла Любовь-Эрос (или Афродита), или любовь-филия - фундаментальный онтологический принцип, наряду с Враждой-Аресом, или Распрей.

В дополнение к этому интересно привести еще два высказывания почти современных, по сравнению с предыдущими, мыслителей.

П. Тейяр де Шарден видит в любви "общее свойство всей жизни", присущее всем формам организованной материи; это - влечение к единению (которое обнаруживается уже на уровне молекулы), стремление к целостности. Поэтому и Л. как человеческое чувство в наиболее полной форме проявляется как "всеобъемлющая любовь".

А вот что говорит Г. Зиммель: "Мне кажется чрезвычайно важным признать любвоь имманентной... функцией душевной жизни... Это чувство более полно, чем многие другие... связано с всеохватывающим единством жизни" .

Если у первых натурфилософов любовь - это именно принцип космической, физической связи, в том числе и между людьми, то начиная с Сократа любовь рассматривается по преимуществу как особое состояние человеческой души, качество человеческих отношений.

В платоновском "Пире" - произведении, задавшем большинство основных сюжетов последующих философских обсуждений любви, - воссоединительная функция любви-Эроса предстает как главная: "любовью называется жажда целостности и стремление к ней" , в любви каждый находит свое неповторимое другое Я, в соединении с которым обретается гармония (миф об утраченной андрогинности перволюдей). В любви человек приобщается к Благу, Космосу, вечности. Рассуждая устами Сократа об Эросе, Платон выстраивает иерархию красоты, в контексте которой проясняется смысл "платонической любви" как устремленности к возвышенному и прекрасному. Эрос т.о. оказывается и фундаментальной познавательной и творческой силой (этот мотив будет последовательно развит в неоплатонизме - в частности, у Плотина и Дж. Бруно). В любви к другому человек утверждается, он обновляет себя через другого, перерождается и обретает бессмертие.

Таким образом, платоновском учении об эросе обнаруживается "перфекционистски-симпатическая" парадигма добродетели: отношением к высшему определено и опосредствовано отношение к "ближнему". И платоновский Сократ (в "Федре"), и ксенофонтовский Сократ (в "Пире") последовательно проводят мысль, что особенности любви конкретного влюбленного обнаруживаются не в том, что он чувствует, а в том, как он относится к возлюбленному и какие ответные чувства вызывает. Эта же парадигма этики - в учении о любви-дружбе Аристотеля (начинающего этическое рассуждение с высшего блага, продолжающего - о благом в человеке и фактически завершающего - о благом, т.е. сообразном благу, в отношениях между людьми). Для Аристотеля, также, как и для ксенофонтовского Сократа, важно было показать, что подлинная любовь-fil…a покоится на взаимности, благожелательности, доверии, заботе, стремлении к добродетели и совершенству. О том, что это не было общерапространенным взглядом среди философов, свидетельствует потребительская трактовка любви как влечения и пристрастия, встречающаяся у киренаиков: любовь к женщине сродни "любви" к вину или рыбе (Аристипп). (Подробно платоновский трактат "Пир" рассматривается в Теме 2).

В то же время в интеллектуальном движении от Платона к Аристотелю происходит существенное изменение в понимании любовного отношения. У Платона любовь - это отношение любящего к возлюбленному; отношение неравных. (Кстати говоря, в китайской традиции - ни о каких иных, кроме неравных, отношениях и не говорится). Аристотель же настаивает на том, что в дружбе (а, как он считал, "влюбленность похожа на чрезмерную дружбу" ) проявляется уравненность ). Хотя и у Аристотеля подспудно чувствуется, что речь во многом идет об отношениях старшего и младшего. (Подробно аристотелевское учение о дружбе рассматривается в Теме 3).

Эпикур упоминает любовь, только говоря о любовных удовольствиях: если они никому не вредят, то в них нет ничего плохого. О возвышенном, Эпикур вслед за Аристотелем говорит лишь в связи с дружбой.

Лукреций же дружбу не упоминает вовсе, о любви говорит как о низкой чувственности. Любовные, т.е. сексуальные, отношения естественны ради продолжения рода, но они излишни как воплощение страсти и похоти; (сексуальность же по неявной аналогии с религией рассматривается как то, что надуманно и излишне, без чего можно обойтись, стоит лишь начать жить "по науке").

У Плутарха на первый план выдвигается супружеская любовь, и брак воспевается именно как подлинное пристанище любви, где физическое единство между супругами ведет к высокой дружбе.

Христианская концепция любви, как она была выражена в Новом Завете, соединяя иудаистскую и античную традиции, выдвигает на первый план в понимании любви самопожертвование, заботу, дарение. Забота, рождаемая платоновским эросом или аристотелевской филией, обусловлвивалась особенным отношением к данному конкретному человеку, ставшему благодаря своей красоте возлюбленным; христианская милосердная любовь не является следствием личной симпатии или восхищения другим; в ней актуализируется доброта человека, потенциально содержавшаяся в нем и до встречи с данным конкретным человеком; при этом в изначальной любви к ближнему любимым оказывается именно ближний с его конкретными заботами и проблемами.

Наиболее существенным в христианском понимании любви было то, что она включала в себя также и прощение, и любовь к врагам.

В христианстве так же, как и у Платона, соотносятся отношение к высшему и отношение к ближнему; однако античная "перфекционистски-симпатическая" парадигма этики развивается в "перфекционистски-альтруистическую

" (которая, впрочем, поддается прослеживанию уже и в Аристотелевом учении о дружбе).

Однако Эрос античности не просто трансформируется в агапэ христианства; существенное изменение происходит в модальности любви. В христианстве теория любви изначально оформляется как этика. Конечно, и в античности понятие любви не лишено нормативности. Христианство же явно и настойчиво предписывает любовь; агапэ (caritas) - фундаментальный принцип христианской этики. (Подробно христианское учение об агапэ рассматривается в Теме 4).

Развивая новозаветные представления о любви как они выражены в заповеди любви, Августин соединяет их с неоплатонистским учением об эросе как мистической способности познания. Богопознание, а значит и миропознание, поскольку по Августину, через Бога постигается мир, основано на любви: "мы познаем в той мере, в какой любим". Это не познание разумом; это познание сердцем . Фактически отсюда берет начало богатая в европейской истории мысли традиция философии сердца (представленная, в частности, именами Б. Паскаля, П.Д. Юркевича, М. Шелера). Августин также различал два типа любви - небесную и земную. Небесная любовь (caritas) выражается в стремлении души к наслаждению Богом ради него самого, именно она в конечном счете приводит человека к Граду Божию; земная любовь, или вожделение (concupiscentia) выражается в стремлении наслаждаться собой и близкими вопреки заповедям Бога. (При этом, следуя ап. Павлу , Августин отвергал "плотские связи" как воплощение похоти, но допускал чувственные отношения между супругами как условие продолжение рода и как важную составляющую супружеской любви).

В византийской патристике мистическая традиция в понимании любви вела к эзотерическому переосмыслению эротизма "Песни песней" (Григорий Нисский).

Фома Аквинский в трактовке любви почти полностью следует Аристотелю: в любви всегда воплощается желание блага; отношение к чему-то как к благу и есть отношение любви; стремление к высшему благу выражается в любви к Богу.

Оригинальную иерархию видов любви выстраивает Бернард Клервосский: низший - это любовь к самому себе; далее следует любовь к Богу, но не ради него, а из себялюбия; следом идет любовь к Богу, в которой себялюбие сочетается со стремлением к Богу ради него самого; и, наконец, любовь к самому себе, вдохновленная исключительно любовью Бога к человеку. Эгоизм и милосердие предстают укорененными в одном и том же источнике; милосердие есть результат очищения любви от всех форм эгоизма.

В эпоху Возрождения происходит существенный поворот в восприятии любви. Тематика любви расщепляется и развивается в духе либо неоплатонистски-мистического (напр., М. Фичино "Комментарий на "Пир" Платона" (1469), Дж. Бруно), либо гедонистического (напр., М. Монтень) эротизма. (Подробно учение Бруно о героическом энтузиазме как божественно-эротическом порыве рассматривается в Теме 5).

Эта расщепленность любовной тематики сохраняется и в философии Нового времени. Наиболее полно познавательная функция любви была выражена Паскалем: вслед за Августином он рассматривал любовь как движущую силу познания, а "логику сердца" - как основу истины; именно любовь приводит человека к высшим формам познания - познанию Бога.

Роль сердца как морального чувства (или совести) в познании духовных явлений высоко оценивалась и в теориях морального чувства (Шефтсбери, Ф. Хатчесон, Дж. Батлер), в которых любовь-благожелательность , как и любовь-уважение рассматривались в качестве одного из наиболее значимых факторов человеческого общения (Ф. Хатчесон).

В рационализме же познавательная функция любви дезавуируется и любовь вытесняется в область "несущественного". Р. Декарт последовательно отделял любовь от сферы познания, и, проводя различие между любовью-благожелательностью и любовью-вожделением, отводил ей место исключительно в сфере страстей. При этом Декарт сохраняет существенное для европейской мысли понимание любви как воплощенной целостности, в которую человек включает наряду с собой и другого человека (в отличие от ненависти, при которой человек рассматривает себя как целое, совершенно отделенное от другого); в любви к другому относятся незаинтересованно (в смысле бескорыстно) и благожелательно, другой представляет ценность саму по себе. По интенсивности проявления этих характеристик Декарт различал любовь-привязанность (объект любви ценят меньше, чем себя), любовь-дружбу (другого ценят наравне с собой) и любовь-благоговение (объект любви ценят больше самого себя) .

Б. Спиноза, так же, как и Декарт, развивал тему любви в контексте рассмотрения страстей: любовь - это удовольствие, которое человек испытывает, воспринимая какой-то внешний объект; однако в отличие от Декарта Спиноза полагал, что желание любящего соединиться с любимой вещью является не сущностью любви, но лишь ее свойством и ее проявлением.

Спинозовское понимание любви как удовольствия и ощущения как будто бы имеет в виду И. Кант, отрицая за любовью возможность быть предметом желания и тем более долженствования.

"Любовь есть дело ощущения, а не воления, и я могу любить не потому, что я хочу, и еще в меньшей степени - что я должен (быть принужденным любить); следовательно, долг любить - бессмыслица"... Иметь своим долгом любовь удовольствия, "т.е. быть принужденным испытывать удовольствие от чего-то, есть противоречие" .

Таким образом, Кант помещает любовь вне морали: она не вменяема. Но за таким отношением к любви стоит определенное понимание морали как исключительно сферы императивности. Что не подлежит вменению на основе императива, не относится к морали. Вместе с тем, у Канта окончательно обнаруживается тенденция новоевропейской мысли экстраполировать существенные характеристики, изначально выявленные по отношению к любви уже в античности, на мораль и личность. Второй практический принцип категорического императива в снятом виде содержит в себе характеристики не только христианской любви-агапэ, но и аристотелевской любви-филии, и платоновской любви-эроса.

Близкое содержание обнаруживается в раскрытии Г.В.Ф. Гегелем понятия свободы как тождества меня с другим - свободным и свободно признаваемым мной в качестве свободного, как состояния, в котором "Я, рефлектируя в себя, непосредственно рефлектирован в Другом" и т.д., а также в раскрытии И.Г. Фихте отношения Я не-Я. В отличие от Канта, возвышавшего мораль как императивную силу долженствования над любовью, Гегель сопоставляя этику Ветхого Завета и Нового Завета, неоднократно подчеркивал именно надморальность (в отношении ветхозаветной этики) христианского принципа любви как пути смирения, прощения и осознания Бога. Говоря о любви как основе семьи, Гегель воспроизводит основные положения европейской философии любви: в любви человек преодолевает неполноту своего единичного существования; универсализирует свое самосознание путем отказа от своего для-себя-бытия; осознает свое единство с другим и обретает себя в лице другого ).

Для Л. Фейербаха же характеристика любви как ощущения стала отправной точкой в понимании любви как принципиального момента в структуре человеческого отношения к миру. В отличие от Канта и Гегеля, для которых автономное Я - центральный пункт философствования, Фейербах на первый план выдвигает отношение человека к человеку, Я к Ты, которое, выраженное с наибольшей полнотой именно в любви, рассматривается им как базовое, заключающее в себе всю тайну бытия. При этом любовь для Фейербаха это именно чувственное, страстное отношение - отношение между полами. В любви мужчина и женщина дополняют друг друга и в единении "представляют собой род, т.е. совершенного человека". Более того, любовь признается Фейербахом в качестве "универсального закона разума и природы", "высшего и первого закона человека" . Благодаря Фейербаху европейская философия по сути дела возвращается к пониманию любовь в единстве ее сущностных проявлений. Но проблематизировав любовь в контексте концепции диалога Фейербах задал новое направление философствованию о любви, которая определяется им не в статичности состояний личности - любящей или возлюбленной, - но в динамике конкретных межличностных отношений. Последующие философские рассуждения о любви уже исходили из этого принципиального положения.

С конца XIX - нач. XX в. философия любви развивается в трех основных направлениях: а) на почве русской религиозной философии, б) философской антропологии, в) психоаналитической философии. По В.С. Соловьеву, любовь - это отношение полного и постоянного обмена, полного и постоянного утверждения себя в другом, отношение совершенного взаимодействия и общения. Смысл любви - в преодолении эгоизма. Как и для Фейербаха, для Соловьева существенно то, что при физическом, житейском и духовном соединении двух существ, однородных и равнозначительных, происходит "создание нового человека" ; в любви как половом отношении эмпирические мужчина и женщина соединяются в "одной абсолютно идеальной личности" . В любви за другим признается безусловное значение, благодаря этому именно в любви другой мысленно переносится в сферу Божества. Отсюда Соловьев делал вывод о том, что в любви происходит избавление от неизбежности индивидуальной смерти (Учению Соловьева о любви посвящена Тема 6).

Идеи философии любви получили развитие также в творчестве В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, др.

В феноменологически-аксиологической антропологии М. Шелера любовь рассматривается в качестве особой разновидности той силы, которая направляет "каждую вещь" в свойственном ей направлении совершенства. Вырабатываемые в отдельной личности правила предпочтения одного и небрежения другим образуют, по Шелеру "порядок любви" (ordo amoris), или его "этос". Именно как "существо любящее" (ens amans) человек может быть "существом познающим" и "существом волящим" . Любовь разнообразна, но в любой своей разновидности она есть незавершенная любовь к Богу. Личностная любовь как предельный случай любви вообще обращает человека на неповторимого другого, который воспринимается в качестве идеала. Идея "порядка любви" получила систематическое развитие в наиболее фундаментальном в ХХ в. философском произведении на тему любви - "Das Wesen der Liebe" Д. фон Гильдебранда. В любви, по Гильдебранду, другой человек воспринимается целостно и безусловно. Свое понимание любви Гильдебранд сознательно противопоставляет платоновскому: любовь - это не тоска по совершенству, это ценностный ответ . Как таковая любовь характеризуется установкой на единение и благожелательность , благодаря чему происходит преодоление эгоизма, трансцендирование личности в другом через преданность другому и обретение единения. (Учению Гильдебранда о любви посвящена Тема 7).

Хотя З. Фрейд не привнес новых идей относительно сути любви, его антропологическое учение оказало революционизирующее воздействие на понимание источника любви и ее психической природы. Развивая идеи позднего Фрейда, Э. Фромм синтезирует их с классическими философскими представлениями о любви как способе преодоления одиночества и объединения с другими людьми. Углубление психологического анализа любви позволил последователям Фрейда (К. Хорни, Э. Фромму, Э. Эриксону, др.) развернуто представить феноменологию любви, в том числе и в разнообразии ее аберраций (Психоаналитические теории любви рассматриваются в Теме 8).

Министерство образования Республики Беларусь

Учреждение образования

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИНФОРМАТИКИ И РАДИОЭЛЕКТРОНИКИ

Кафедра философии

И.Ф.Габрусь

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ

ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Учебно-методическое пособие

для студентов, магистрантов и аспирантов БГУИР

УДК 1 (075.8)

Габрусь И.Ф.

Исторические образы философской мысли: Учебно-методическое пособие для студентов, магистрантов и аспирантов БГУИР. – Мн.: БГУИР, 2005. - с.

ISBN985-444-734-0

УДК 1 (075.8)

© Габрусь И.Ф.

© БГУИР, 2005

ISBN 985-444-734-

Историко-философский очерк 4

Философия Древнего Китая 5

Философия Древней Индии 9

Основные философские системы (даршаны) 14

Настика – неортодоксальные системы 17

Античная философия. Досократики 20

Образ философской мысли Сократа, Платона, Аристотеля 22

Эллинистически-римский период античной философии 25

Средневековая философия 31

Периодизация средневековой философии 34

Философия эпохи Возрождения 44

Образ философской мысли Возрождения 46

Философия Нового времени (XVII в.) 48

Немецкая классическая философия 63

Критическая философия Канта 63

Гегель Г.В.Ф. 69

Людвиг Фейербах 77

Философия XX века 92

Историко-философский очерк

Философия как новый тип мировоззрения, сменивший мифологическое мировосприятие, возникает в 6 в. до н.э. одновременно в трех относительно изолированных друг от друга регионах тогдашнего древнего мира: на Востоке – в Древнем Китае и Древней Индии и на Западе – в Античной Греции. Общие культурно-цивилизационные предпосылки, сложившиеся здесь к этому времени и обеспечившие возникновение философии, были связаны с переходом древних обществ от бронзы к железу и значительным ростом на этой основе их производительных сил, резким социально-имущественным расслоением и классовой дифференциацией социума, обострением социальных противоречий и социально-политической борьбы, образованием рабовладельческих государств на Западе и восточных деспотий на Востоке, разложением традиционного уклада жизни, развитием ремесленничества и городов, торгово-денежных отношений и как следствие – глубоким кризисом традиционного религиозно-мифологического комплекса, уже не удовлетворявшего назревшие потребности человека и общества в трезвом, освобожденном от мифологических символов, рационально взвешенном восприятии, осмыслении и истолковании реальности. Но философия как «живая душа культуры» (К.Маркс), возникнув в определенной культурной среде, не могла не отразить специфику породившей ее цивилизационно-культурной основы в соответствующем образе философской мысли.

Образ философской мысли (своеобразие, характерные отличительные особенности философии) Востока и Запада можно, с большей или меньшей степенью приближения, представить следующей таблицей сопоставлений:

Философия Древнего Китая

Социально исторические предпосылки и духовно-культурные источники.

К 6-му веку до н.э., времени возникновения первых философских школ древнекитайская цивилизация уже имела за собой двухтысячелетнюю культурную традицию, связанную прежде всего с культом неба и почитанием духов предков. Небо почиталось и как верховый владыка, и как судьба, и как первопричина всего сущего. Его веления, требующие беспрекословного подчинения, считались великой тайной, пытаться расшифровать которую позволено было лишь вану – «сыну неба», верховному правителю. Только он имел прерогативу совершать жертвенные обряды и приношения бессмертному небу.

Древнейшим и важнейшим памятником китайской культуры предфилософского периода является «Книга перемен» (Ицзин). В ней реальность предстает как беспрерывный процесс изменений, в основе которых взаимодействие двух космических сущностей – сил ян и инь, образующих нерасторжимое противоречивое единство. Это взаимоисключающие противоположности, не существующие, однако, порознь и независимо друг от друга. Ян и Инь – это мужское начало и женское, верх и низ, небо и земля, свет и тьма, активность и пассивность, тепло и холод, солнце и луна, добро и зло и т.д. Символическим изображением этой пары является графический знак,

который может служить и наиболее адекватным чувственно-наглядным образом всей китайской философии.

Большой Ян и большая Инь – первоисточник всех вещей и явлений. Первый порождает их, вторая взращивает.

Такие натурфилософские представления космогонического процесса, выработанные во многом еще на стадии предфилософии, стали со временем общей категориально-мировоззренческой основой всей китайской культуры вплоть до 20 ст.

6 – 3 вв. до н.э. – «золотой век» китайской философии. Но в социально-политическом отношении это был период «воюющих царств», политической раздробленности Китая с ее неизбежными спутниками - хаосом и смутой, бесконечной борьбой удельных княжеств и царств, большими потерями, народными страданиями и горем. Отсутствие в таких условиях жесткого политического и идеологического контроля за свободной мыслью, несомненно, благоприятствовало возникновению и развитию философии, а сама обстановка смуты и хаоса предопределила основной вектор философских раздумий – поиск путей преодоления такого состояния, обеспечения социального мира, порядка и стабильности в социуме.

«Ян» и «инь» китайской культуры . «Золотой век» китайской философии ознаменован возникновением 6 философских школ:

Наибольшее значение и влияние на китайскую культуру оказали конфуцианство и даосизм, выступавших всегда как два её полюса, её «Ян» и «Инь». Их постоянное идейное противостояние и соперничество на протяжении всей последующей истории создавало творчески-продуктивное интеллектуально-духовное напряжение, в поле которого китайская культура успешно развивалась, росла и крепла.

В центре внимания Конфуция человек в его социальном измерении и социальной среде, вне которой он немыслим. Основные принципы, которыми должны руководствоваться все в обществе-государстве, от простолюдина до правителя – жэнь (гуманность, человеколюбие), ли (нормы поведение, ритуал, общественные обряды, церемонии), и (долг, справедливость, обязанности). Их добровольное и неукоснительное соблюдение всеми, особенно правителем и чиновниками, которые обязаны быть всегда и во всем хорошим примером для подданных - гарантия и естественный путь к социальному миру, стабильности и процветанию государства. “Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремится к добру, то и народ будет добрым ”. Идеал Конфуция – “благородный муж”(цзюнь-цзы), человеколюбивый, постоянно морально самосовершенствующийся, человек долга, слова и дела, требовательный к себе, скромный, почтительный, самоотверженный, правдивый, твёрдый духом, всегда стремящийся к знанию и учёбе. Конфуций преклоняется и благоговеет перед традицией и всеми её культурными достижениями и памятью предков, создавших их.

Наоборот, Лао-цзы занимает настороженную, и даже враждебную позицию по отношению к культуре и социальности как искусственной реальности, блокирующей достижение главной для человека цели – познание Дао. Следование Дао, природе, натуральности, естественности – идеал даоса. Дао (путь) выступает у Лао цзы и как “глубокая основа всех вещей”, первоначало всего (“мать Поднебесной”), и как универсальный закон бытия, и как моральный закон. “Человек идёт по пути законов земли. Земля идет по пути законов неба. Небо идет по пути законов дао, а дао идёт своим путём”. Оно “вечно и безымянно”, “туманно и неопределённо”, “лишено имени”, бесформенно, неизменно, диалектически противоречиво. “Дао – пусто, но в исполнении неисчерпаемо”. “Превращение в противоположное есть действие дао”. Важнейший принцип даосизма – принцип недеяния (у вэй). “Дао постоянно осуществляет недеяние, но нет ничего, чтобы оно не делало”. “Нет ничего такого, что бы не делало недеяние. Поэтому овладение Поднебесной всегда осуществляется через недеяние”. Однако принцип недеяния в даосизме – не санкция и не призыв к бездействию и тунеядству, в чём кстати, вульгаризируя позицию даосизма, постоянно, по ходу соперничества с ним обвиняли конфуцианцы сторонников Лао-цзы, а запрет на волюнтаристское игнорирование природы самих вещей, требование действовать в ритме самой реальности, в соответствии с внутренней сутью каждой вещи. Это табу на субъективистский произвол и насилие над реальностью. Необходимое условие и предпосылка познания Дао – чистота сердца и отсутствие желаний. Только сердцу, освобождённому от страстей и желаний, открывается Дао. “Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну дао”. “Кто служит дао, изо дня в день уменьшает свои желания. В непрерывном уменьшении человек доходит до недеяния”. Но это знание не головное, рассудочно-выверенное, вербально выраженное и красноречиво оформленное, а знание дорефлексивное, цельное, глубинное, не искаженное словом, не деформированное вербализацией, знание нутром, сердцем, интуицией, не требующее и не ищущее понятийного закрепления и вербального выражения. Как раз наоборот, красноречивое многословие для Лао цзы – верный знак лживой неискренности. “Нужно меньше говорить, следовать естественности”. “Совершенномудрый, осуществляя учение, не прибегает к словам”. “Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает”.

Социальная позиция Лао-цзы характеризуется, с одной стороны, выступлением в защиту угнетаемого народа (“Народ потому голодает, что власти берут слишком много налогов. Вот почему народ голодает”. “Нет большей опасности, чем стремление к приобретению богатства.” “Когда в стране много запрещающих законов, народ становится бедным”. “Когда правительство деятельно, народ несчастен”), с другой стороны, категорическим отрицанием конфуцианских принципов морального воспитания и просвещения народа. (“В древности те, кто следовал дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний приносит стране несчастье, а без их помощи приводит страну к счастью”. “Управляя страной, совершенномудрый делает сердца подданных пустыми, а желудки – полными. Его управление ослабляет их волю и укрепляет их кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знания не смели бы действовать”.)

Взяв на вооружение многие идеи даосизма, свою философию преодоления междоусобицы, беспорядка и хаоса, стабилизации социума и объединения страны выдвинули легисты. В пику конфуцианству, не мораль и человеколюбие, а закон (фа) был провозглашён и обоснован в качестве регулятора жизни общества и государства. Малейшие нарушения закона должны наказываться самыми жестокими карами, тогда отпадёт само собой желание совершать серьёзные преступления. Свидетель проступка,не донесший о нём, подлежал такой же беспощадной каре, как и совершивший его. Малейшие проявления свободомыслия и своеволия объявлялись посягновением на устои государства и общества и должны были пресекаться самым жестоким образом. Соответственно, философия и её носители, как и в целом всякое просвещение и наука, развивавшие способность людей к самостоятельному размышлению, оказались первыми в списке главных врагов государства.

В 213 году до н.э. правитель царства Цинь, взяв на вооружение теорию легизма, на основе жесточайшей диктатуры и дисциплины многократно умножив свои силы, объединил, наконец, страну. “Золотой век” китайской философии закончился. “Книги в огонь, учёных а яму” – такими указами и соответствующими действиями цементировалось объединенная Поднебесная. И хотя режим Цинь Шихуана продержался лишь 15 лет, принципы легизма, хотя и несколько смягченные, остались нормой правления империей. Позже они были дополнены принципами конфуцианства, которое с 136 года до н.э. стало государственной идеологией, обеспечив на долгие века политическую основательность и устойчивость китайской государственной машины.

М. А. Хевеши.

Толпа, массы, политика.

Историко-философский очерк.

Введение. 2

Глава первая. Невежество толпы и ее просвещение. 3

Трактовка масс в античности и Возрождении. 3

Просветительство и его вера в разум масс. 6

Идеи просвещения народных масс в немецкой классической философии и в марксизме. 9

Глава вторая. Толпа и ее иррациональность. 13

Оценка толпы Шопенгауэром и Ницше. 14

Исследование толпы как единого образования (Лебон). 16

Толпа и публика (Тард). 21

Глава третья. Трактовка народа в русской общественно-политической мысли ХIХ - начала XX века. 23

Трактовка народа славянофилами и западниками. 25

Народничество. 29

Первые попытки осмысления революции 1905 года. 35

Народные массы и Октябрьская революция. 38

Глава четвертая. Социальные катаклизмы и трактовка масс в первой половине XX века. 41

Становление “массового общества” в трактовке социально-философской мысли начала века. 42

“Восстание масс” Ортега-и-Гассета. 48

Анализ фашизма и социализма в 30 - 40-е годы. 53

Глава пятая. Массовое общество. Трактовка масс в социальной философии второй половины XX века. 60

Массофикация социальных процессов. 60

Тоталитаризм и массы (Х. Арендт). 63

Вожди и методы их воздействия на массы. 66

Трактовка свободы и ее восприятия массами (Э. Фромм). 71

Проблемы масс и вождей в работах Э. Канетти и С. Московичи. 76

Вместо заключения. 80

Библиография. 82

Российская Академия Наук

Институт философии

Москва 2001

УДК 300. 36

Рецензенты:

доктор филос. наук Н. Н. Козлова

доктор филос. наук В. Ф. Пустарнаков

доктор филос. наук В. Г. Федотова

Х–35 Хевеши М. А. Толпа, массы, политика: Ист. -филос. очерк. - М., 2001.

Книга посвящена исследованию таких понятий как “толпа”, “массы” и их роли в процессе исторического развития. Показывается, что социальная философия на протяжении всей своей истории занималась не только исследованием проблем личности, индивида, но и этих субъектов исторического процесса... Речь идет о поведении масс и тех факторах, которые определяют это поведение. Подход автора связан с раскрытием того, что природа социальных конфликтов не ограничивается наличием в обществе различных материальных интересов тех или иных групп и слоев, но определяется также поведением масс, на которое оказывают весьма важное воздействие многочисленные иррациональные моменты.

Книга адресована специалистам в области истории философии, истории политических учений, политикам и политологам, а также всем, интересующимся проблемами взаимосвязи социальной философии и политики.

ISBN 5–201–02045–3 © М. А. Хевеши, 2001

©ИФРАН, 2001

Введение.

Одной из центральных проблем социально-политической философии, особенно начиная с ХVIII–ХIХ вв., была проблема человека, личности, ее свобод, прав и обязанностей. Личность выступает как критерий, мерило исторического прогресса, история человечества предстает как история человеческой индивидуализации. И одновременно выявляется, что сам этот процесс противоречив: по мере того, как индивиды обретают все большую самостоятельность, происходит процесс отчуждения человека. И многие философские течения, особенно в XX в., акцентируют внимание на том, что человеческий мир становится все более непригодным для человека, который чувствует себя в нем неуютно, одиноко, предстает анонимно. Связи между индивидом и миром как бы обрываются, индивидом все больше манипулируют. В XX веке отчуждение становится столь всеобъемлющим, что человек все чаще ощущает себя совершенно потерянным в этом мире.

Как правило, в истории социально-политической философии личность противопоставляется толпе, массе, выступает как ее антипод. Уже само такое противопоставление предполагает не просто наличие толпы, массы, но и ту или иную ее трактовку. Данная работа предлагает историко-философский очерк трактовок толпы, массы, имевших место на протяжении развития всей истории философии. При этом автор отличает понятия “толпа”, “масса” от понятия “народ”, хотя в определенном смысле эти понятия часто совпадают. Как правило, до второй половины XIX века они употреблялись как синонимы. В отличие от толпы, массы, народ - это устойчивое историческое образование, обладающее своей культурой, традициями, нравами и нормами, своим менталитетом, тогда как толпа - это временное образование, случайное скопление людей, которыми руководят страсти, очень часто негодование, иногда восхищение. Можно только согласиться с А. Брушлинским, который говорит о том, что в русском языке слово “толпа” ассоциируется со сборищем, а когда речь идет о больших общностях людей, правомернее говорить о массах. Народ всегда более многочислен, чем народные массы. Известно, например, что народ никогда не приходит в полном составе к избирательным урнам. Сколь бы многочисленны ни были митинги, демонстрации, они никогда не охватывают весь народ.

Историко-философское исследование масс, толпы также связано с отказом от экономоцентрического анализа исторического процесса, с признанием необходимости наряду с экономическим анализом и культурно-антропологического исследования. Становилось все очевиднее, что природа социального конфликта сложнее, чем просто расхождение материальных интересов. Уже в манифесте школы “Новые Анналы” в 1946 г. фиксируется, что история и сам человек формируются в зависимости от тех мыслительных привычек и эмоциональных установок, которые наследуются людьми от прошлых поколений без ясного осознания самого этого факта. А в конце 70-х годов XX века французский историк М. Вовель говорит об истории ментальности как особом исследовательском поле, о том, что история ментальности должна излагаться в неразрывной связи с социальной историей, что они обе взаимно “освещают” друг друга. Иными словами, в исследовании исторического процесса все большее место отводится истории коллективного поведения, пониманию того, что ментальность - это глубинный уровень и индивидуального, и коллективного сознания, включающий в себя и бессознательное, на котором пересекаются рациональное и иррациональное в коллективном поведении. Это учет того, что поведение масс, особенно в периоды кризиса, нельзя понять, принимая во внимание только рациональные моменты. Ментальность консервативна, она изменяется значительно медленнее, чем экономические отношения, социальные институты.

Понимание масс и их поведения крайне необходимо политикам. Ведь, как правило, современные политики и политологи исходят из чисто рационалистической точки зрения, согласно которой политика есть учет и представление многочисленных интересов, которые имеются в обществе. А власть как центральный момент политики нужна для претворения тех или иных интересов в жизнь. Так понимаемая политика рассматривает массу как сумму индивидов, каждого из которого можно убедить и тем самым подтолкнуть к определенным политическим действиям. Несомненно, политика самым тесным образом связана с учетом и претворением в жизнь определенных интересов, имеющихся в обществе. Но, имея дело с массами людей, она оказывается вынужденной считаться с поведением массы, с ее реакциями на те или иные политические события, с теми импульсами, которые толкают их к определенного рода поведению. И при этом выявляется, что поведение масс во многом бывает обусловлено иррациональными моментами.

Автор учитывает и высоко оценивает те многочисленные работы и достижения, которые сделаны в социальной психологии и социологии, в том числе и отечественной, в области исследования поведения толпы и масс. Предлагаемая читателю работа направлена на рассмотрение конкретной темы - выявления и анализа того, что социальная философия на протяжении всей своей истории занималась не только исследованием проблемы личности, но и масс, их места и роли в историческом процессе.

Данная работа выполнена благодаря поддержке Российского гуманитарного научного фонда.