Черчилль против Астор: одно из самых жгучих противостояний в истории политики. Нэнси астор открыла женщинам британский парламент

В 1928 году, она уже испытала некоторые трудности, с трудом вырвав победу у кандидата-лейбориста. Ее политическая карьера пошатнулась не только в связи с тем, что Бобби посадили в тюрьму, но и потому, что в своей очередной речи она заявила, что чрезмерное употребление алкоголя явилось причиной поражения Британской команды по крикету. Это вызвало бурю протеста, авторитет Нэнси упал ниже некуда.

Чтобы немного отвлечь и развлечь друга Нэнси, Бернард Шоу пригласил ее в путешествие по Советской России. Несмотря на то, что Нэнси все показанное ей воспринимала скептически, пользовалась любой попыткой выявить недостатки системы и произнести речь, по возвращении леди Астор стали называть сочувствующей коммунистам.

Интересно, что рассказ об интервью со Сталиным не вспоминался в то время ни одним из знаменитых участников интервью, а всплыл гораздо позже, как воспоминание одного из ее друзей, демонстрирующее ее отвагу. По воспоминаниям самой Нэнси, муж строго-настрого запретил ей говорить, однако Сталин сам предложил леди высказаться. Вот тогда леди и спросила его, как долго он собирается убивать своих граждан (была ли эта фраза высказана именно в такой форме, или иной, неизвестно), существуют различные версии и ответа Сталина.
Для такого вопроса не нужно было иметь особенное мужество, будучи иностранной гостьей и членом Парламента, леди Астор была уверена в том, что любое ее выступление не станет причиной англо-русской войны.

Бернард Шоу вспоминает совсем о другом предмете разговора леди Астор - о детских яслях. Леди Астор предложила Сталину послать делегацию, чтобы ознакомиться с английскими достижениями в этой сфере деятельности, что впоследствии и было сделано.

Леди Астор на киностудии.1933 г.

В имении Асторов, в Клайвдене собиралась высокопоставленная английская верхушка, которая считала, что нацизм не такое уж страшное явление по сравнению с социализмом, а потому они отстаивали политику умиротворения Гитлера. На встречах обсуждались возможные политические ходы и контакты с немецкой верхушкой. Однажды Клайвден посетил сам Рибентроп.

Газета Weekly назвала высокопоставленных особ, собирающихся в Клайвдене, Клайвденской группой и открыто обвинила их в заговоре.

1941 г.

Как видно из переписки с Джозефом Кеннеди, она надеялась, что Гитлер решит проблемы засилья коммунистов и евреев в Европе, на что Кеннеди, в свою очередь, сетовал на усиливающееся влияния евреев в американской прессе.

Письмо Бернарда Шоу к леди Астор. 1939 год

Клайвден. В 1943 году журнал LIFE сделал репортаж о жизни Клайвдена

Мраморный фонтан в имении Клайвден. 1943 год

Леди Астор с членами семьи за чаем в Клайвдене. 1943 год

Леди и лорд Астор в Клайвдене. 1943 год

Молодые Асторы в одном из залов Клайвдена. 1943 год

Леди Астор в своем кабинете в Клайвдене. 1943 год

Повар леди Астор

Гувернантка детей Асторов в Клайвдене. 1943 год

Камердинер Клайвдена

Гость, спускающийся по лестнице Клайвдена. 1943 год

Комната для гостей в Клайвдене. 1943 год

Один из залов Клайвдена. 1943 год

Нэнси Астор в Клайвдене. 1943 г.

Леди Астор посещает раненых в госпитале для канадских военнослужащих,
размещенном в Клайвдене на время войны. 1943 год

По окончанию войны стало ясно, что на новых выборах леди Нэнси ждет провал. Муж убедил ее не выставлять свою кандидатуру. Это решение досталось ей тяжело. Свою обиду она выместила на муже. После многих лет счастливой совместной жизни супруги стали жить отдельно, леди Астор прилюдно обвиняла мужа в том, что он сломал еe политическую карьеру, и пошла на примирение лишь перед самой его смертью.

Леди Астор выступает в программе ВВС. 1955 г.

Мэри Стокс и Нэнси Астор в передаче BBC. 1956 г.

В Америке она была недовольна усиливающимся иностранным влиянием и еврейским лобби, она cоветовала американцам брать пример с английской системы управления, рассказывала как хороша монархия, неграм она говорила, что они должны быть благодарны за период рабства, во время которого их приобщили к христианству, вспоминала, какими добропорядочными были рабы во времена ее молодости. В Родезии она с гордостью заявила, что она - дочь рабовладельца.

1947 г.

Несколько лет назад английское телевидение показало мини-сериал, попытавшийся объективно рассказать о жизни леди Астор. И вновь разразился скандал, потомки клана Асторов протестовали против оскорбления ее честного имени. Замелькали новые публикации с воспоминаниями о том, какая смелая и решительная, а также добрая и отзывчивая была леди Астор. Однако, это лишь спровоцировало обращение к скандальным историям. Даже после своей смерти противоречивая Нэнси продолжает оставаться в центре внимания.

Нэнси Астор, конечно, не слишком хороший пример для подражания. Однако, ее историю стоит запомнить.
В то время как в Советской России кухаркам предложила принять участие в управлении государством, в Англии в таком управлении представилось поучаствовать простой, хотя и очень богатой, Нэнси Астор.

И хотя ее вклад не был большим, он все же был значительным, с ее помощью женский парламентаризм делал первые шаги. Вслед за Нэнси пришли другие, более умные и подготовленные, они заставили Парламент обсуждать проблемы семьи, положения женщин и детей, традиционно считавшиеся “мужским клубом” низкоприоритетными.
Наверное, стоит запомнить фразу, сказанную Нэнси: “ Если простая женщина может так много достичь, то что тогда не могут другие?»

Леди Астор. Художник Д.С.Сарджент

Эти двое, диктатор России и крупнейшая политическая фигура предвоенной Британии, действительно встретились - их диалог никогда в советской печати не воспроизводился (через несколько абзацев вы поймете почему), а в западной он похоронен в старых газетах и под горами мемуаристики...

Гламурная, умная, модная, благородная, остроумная и ужасно богатая - все это о ней - леди Нэнси Астор (1879-1964). Она родилась в Вирджинии в США в 1879 году, но стала почетной гражданкой английского города Плимута. Нэнси родилась в богатой семье Лэнгхорнов. У нее было 4 сестры и 3 брата. Одна из ее сестер - Ирен - вышла замуж за знаменитого художника и прославилась как "Девушка Гибсона".

В 1904 году после неудачного замужества Нэнси переехала жить в Англию. В 1906 году она познакомилась и вышла замуж за политика Уолдорфа Астора. По странному совпадению, он тоже родился в Америке в 1879 году и переехал жить в Англию, где его отец приобрел газету Observer.

Для Уолдорфа, выпускника престижнейших Итонского колледжа и Оксфордского университета, политическая карьера была запрограммирована. С 1910 года он - член парламента, одно время - секретарь премьер-министра Ллойд Джорджа. Возможное более высокие ступеньки власти были бы им покорены, если бы...

Нэнси и Уолдорф

Если бы его жена Нэнси не обладала еще более мощными,чем муж волей, притягательностью и амбициями. Брак богатой американки и небогатого английского аристократа являл собой классическое сочетание титула и денег. В Нэнси Астор точно бес сидел.

Несмотря на долгое проживание в Англии, она сохранила американские манеры и обожала эпатаж: объявила себя строгой абстинисткой и алкоголя в рот не брала. Являясь прозелитом секты "Христианское сознание", отказалась от пользования современной медициной. Когда у нее тяжело заболела единственная дочь, леди Астор публично заявила, что только Бог может ей помочь в болезни. И девочка умерла от обыкновенной простуды… Являясь депутатом палаты общин от консервативной партии, леди Астор с присущим ей темпераментом часто спорила с восходящей звездой британской политики Уинстоном Черчиллем. Легенда гласит, что однажды в сердцах она будто бы заявила ему: "Если бы вы были моим мужем, я насыпала бы вам в кофе яду!" Черчилль незамедлительно парировал: "Если бы я был вашим мужем, я бы этот кофе выпил".

Семейным гнездом стал замок Кливеден, а свадебным подарком свекра - стариннная бриллиантовая тиара. Когда же процесс пополнения семьи (пятеро детей) подошел к своему биологическому концу, Уолдорф понял, что его удел - вторые роли в фамильном тандеме. В 1919 году он оставляет свой парламентский пост, а Нэнси занимает его место, блестяще победив на выборах по спискам консервативной партии. Впервые в истории английского паламентаризма женщина была избрана в Палату Общин.

Под именем Леди Астор она будет представлять этот город в парламенте двадцать шесть лет подряд и уйдет в отставку по настоянию мужа лишь в 1945 году. Ее популярности способствовало не только парадоксальное мышление и выдающееся ораторское искусство, не только инициированные ею радикальные экономические и образовательные программы, но также "домашнее" знакомство с выдающимися современниками. Среди гостей замка Кливеден были Уинстон Черчилль и Махатма Ганди, Чарли Чаплин и Бернард Шоу.

В 1931 году Б.Шоу приглашают посетить СССР. Либерально-социалистические взгляды старого писателя были хорошо известны в Кремле, который был в то время озабочен созданием на Западе своего пристойного имиджа. Машина чудовищных репрессий только начинала раскручивать обороты, ее первыми жертвами, наряду с "раскулаченными", стали "вредители" в промышленности, уже встретившиеся с топором советского правосудия. Шоу, не догадываясь о целях организаторов, пригласил с собой в поездку небольшую группу друзей, среди которых были Леди Астор с мужем.

Программа, подготовленная с участием наркоминдела Максима Литвинова, включала "дежурные блюда": показательную фабрику, пионерлагерь, музеи, Большой театр в Москве и Зимний дворец в Ленинграде. (Заметим: суровая дама История, завязывая ленинградский узелок, наверняка улыбнулась, разместив англичан на ночлег именно в помпезной гостинице "Астория", построенной в начале века и названной так в подражание заоокеанской тезке). Но безусловным "гвоздем" был прием у Сталина, длившийся два с половиной часа, Помимо Шоу на нем были Асторы, Литвинов и переводчик. Шел размеренный разговор не предвещавший бури. Расслабившийся Шоу внимал подробностям пятилетнего плана, охотно отвечал на вопросы о самочувствии и политических перспективах Черчилля, в которых, по правде сказать, плохо разбирался, и вдруг...

Далее доверимся дневнику очевидца - виконта Астора. И вдруг Леди Астор спросила "Когда вы, господин Сталин, прекратите убивать собственных подданных?". Помертвевший переводчик замолк, но хозяин Кремля, внимательно следивший за всем происходящим, потребовал перевода ее вопроса и, не изменившись в лице, после паузы ответил в стиле "Правды" :"В нашей стране идет борьба с нарушителями Конституции. Мир наступит, когда нарушения прекратятся". Так Нэнси Астор стала первым и последним человеком в мире, бросившем в лицо Сталину "убийца!".

Ее последние годы были омрачены громким скандалом в высших правительственных кругах Великобритании, в котором оказался замешанным ее старший сын Уильям Уолдорф Астор, виконт. Он был избран в парламент еще в 1935 году и работал в нем рядом с матерью двадцать лет (еще один "рекорд" в истории страны).

Правообладатель иллюстрации Getty

95 лет назад, 28 ноября 1919 года в палате общин британского парламента впервые появилась депутат-женщина: Нэнси Астор.

В современном мире, где одной из ключевых ценностей является равноправие полов, с трудом укладывается в голове, что все это случилось, по историческим меркам, вчера.

Нэнси Астор не была активисткой борьбы за права женщин. Ее всю жизнь занимали другие проблемы.

Зато она - один из самых колоритных и противоречивых персонажей британской политики за всю ее историю. Ее репутация была примерно такой же, как в современной России у Владимира Жириновского.

Сравнивают ее и с Маргарет Тэтчер: за сильный характер, резкость высказываний и готовность бескомпромиссно отстаивать свое мнение.

Десятки лет леди Астор шокировала публику неординарными поступками и словесными оборотами. Многие британцы терпеть ее не могли, но жители округа Плимут исправно выбирали четверть века подряд: возможно, находили лестным быть представленными скандальной знаменитостью.

Героини и фурии

Первой женщиной, избранной в палату общин на год раньше Астор, была ирландская республиканка Констанс Маркевич, но она находилась в тюрьме и участвовать в работе парламента не смогла.

Первыми предоставили женщинам избирательное право американский штат Вайоминг (1869 год), Новая Зеландия (1893 год), Австралия (1902 год) и Российская империя на территории Финляндии (1906 год); последней - Саудовская Аравия (2011 год). Теперь оно отсутствует только в Государстве Ватикан, поскольку единственной властью там является папа Римский, а среди выбирающих его кардиналов женщин нет.

Этому предшествовала многолетняя борьба, которую вели суфражистки (от слова "suffrage" - "избирательное право").

По обе стороны Атлантики они устраивали марши под лозунгами "We want jobs! We want to vote!" ("Мы хотим работать! Мы хотим голосовать!"), нередко сопровождавшиеся стычками с полицией, актами вандализма и арестами.

В 1905 году английские суфражистки сорвали выкриками выступление политика Эдуарда Грея. Несколько женщин были приговорены к штрафу, а за отказ платить отправлены в тюрьму.

В 1908 году активистки подожгли дом будущего премьер-министра Дэвида Ллойд-Джорджа.

В 1913 году суфражистка Эмили Дэвидсон во время Эпсомского дерби выбежала перед конем, принадлежавшим королю Георгу V, попала под копыта и через четыре дня скончалась от полученных травм.

В 1999 году журнал Time включил знаменитую суфражистку Эммелин Панкхерст в число 100 главных персон XX века.

В современных Британии и США их считают героинями. Консервативные современники называли суфражисток "фуриями, разбивающими окна", уверяли, что право голоса для прекрасного пола непременно приведет во власть некомпетентных и безответственных людей, издевательски замечали, что поголодать в тюрьме полезно для фигуры, и намекали, что женщина якобы может интересоваться политикой только от не сложившейся личной жизни.

Нэнси Астор относилась к суфражисткам с высокомерием консерватора и аристократки.

Унесенная ветром

Она была американкой по рождению и появилась на свет в 1879 году в Вирджинии, в семье железнодорожного подрядчика Чизуэлла Лэнгхорна, использовавшего рабский труд.

После Гражданской войны его бизнес лопнул, он долгое время перебивался торговлей табаком и вновь разбогател лишь к началу нового века.

Нэнси и ее сестра Ирен были популярными светскими красавицами. В возрасте 18 лет будущий политик вышла замуж за нью-йоркского богача Роберта Шоу, но уже во время медового месяца обнаружилось, что молодой муж был, мягко говоря, не враг бутылке, они стали жить раздельно и спустя шесть лет расстались окончательно.

Чтобы отвлечься и развлечься, Нэнси в 1905 году отправилась в длительное путешествие в Лондон, влюбилась в эту страну и осталась там навсегда.

Через год она вышла замуж за Уолдорфа Астора, сына крупного владельца недвижимости и газетного магната, владельца влиятельной газеты Observer, с которым познакомилась на борту трансатлантического парохода.

Династия Асторов тоже имела заокеанские корни. Ее основатель Джон Астор, начав в первой половине XIX века с торговли мехами, стал, по версии журнала Forbes , третьим, после Джона Рокфеллера и Корнелиуса Вандербильта, американским богачом всех эпох. Его сын перенес бизнес в Лондон, сделался одним из столпов тамошнего общества и был возведен в виконты.

Семейное дело

В 1919 году Уолдорф Астор унаследовал от отца титул лорда и автоматически попал в Палату пэров, утратив свое место в Палате общин. Нэнси Астор вступила в борьбу за освободившийся мандат на досрочных выборах и победила благодаря известной фамилии и участию в благотворительности во время Первой мировой войны.

В зале заседаний ей отвели самое неудобное место, так что первой женщине-депутату приходилось, пробираясь туда, перепрыгивать через ноги коллег.

Уинстон Черчилль как-то сказал ей: "Мы надеялись скоро от вас избавиться. Когда вы вошли в Палату общин, это было, как будто женщина зашла ко мне в ванную".

"Вы не настолько хороши собой, чтобы вам это грозило!" - отпарировала она.

Надежды Черчилля не оправдались. Через десять лет в парламенте было уже 15 женщин.

Нэнси Астор выступала за расширение приема женщин на государственную службу и в полицию и развитие системы детских садов, но ее основным коньком сделалась борьба с "демоном" алкоголя - возможно, из-за печальной истории первого брака.

Во введении "сухого закона" наподобие американского она не преуспела, но добилась повышения возраста для продажи спиртного и посещения пабов до 18 лет. Прежде юным британцам разрешалось выпивать с 14-ти.

Она была глубоко религиозна, принадлежала к американской протестантской конфессии "Христианская наука" и усиленно пыталась обращать в свою веру окружающих.

С подачи леди Астор в Observer много лет не брали на работу иудеев, католиков и атеистов. Когда ее младший сын Джейк Астор женился на католичке, она практически порвала с ним отношения.

К ее великому разочарованию и радости политических оппонентов, сын от первого брака Роберт Шоу-младший, также перебравшийся на Британские острова, был открытым гомосексуалистом и подвергался за это аресту в соответствии с тогдашними законами .

"Клайвденская клика"

В 1930-х годах интересы леди Астор сосредоточились на международных делах.

Покойный свекор в свое время подарил молодоженам на свадьбу роскошное поместье Клайвден на берегу Темзы в графстве Букингемшир, где они устраивали фешенебельные приемы. С подачи журналиста Клода Кокберна регулярно собиравшийся там кружок высокопоставленных членов Консервативной партии, придерживавшийся курса на "умиротворение" Гитлера и какое-то время практически целиком определявший британскую политику, был прозван "клайвденской кликой". Правда, по-английски "Cliveden set" звучит несколько мягче, чем в русском переводе.

"Клайвденцы" видели в Германии полезный барьер против большевизма, свысока относились к малым государствам Восточной Европы, считали, что с немцами чересчур жестко обошлись в Версале, и надо дать им что-нибудь, дабы успокоить свербящее национальное самолюбие. Что касается Гитлера, то он, конечно, экстремист и дурно воспитанный плебей, но в его политике есть и положительные моменты: поглядите, как он разобрался с безработицей!

Чешский посол в Лондоне Ян Масарик писал, что незадолго до Мюнхенской конференции один из членов "клайвденской клики", показав на карте его страну, назвал ее "большой сосиской", потом ткнул пальцем в Брно и заявил, что британцы не могут воевать за город, название которого невозможно выговорить.

По оценкам многих современников, эти настроения были замешаны на антисемитизме. Ряд документов, опубликованных после смерти действующих лиц, показывает, что в личной переписке они открыто обсуждали "еврейское засилье".

Частыми гостями леди Астор были премьер-министр Невилл Чемберлен, видные дипломаты лорд Галифакс, лорд Лотиан и Сэмюэль Хор, а также американский посол в Лондоне Джозеф Кеннеди, отец будущего президента США.

До 1939 года доверительные отношения с Чемберленом рассматривались в Белом доме и Госдепе как плюс, но затем обвинение в примиренчестве по отношению к Гитлеру поставило на карьере Кеннеди-старшего крест. Джон Кеннеди смыл пятно с имиджа семьи личным участием в войне на Тихом океане в качестве командира торпедного катера.

Побывал в Клайвдене и Риббентроп, занимавший тогда пост германского посла в Лондоне.

Леди Астор порицала немецкого фюрера за знаменитые "три К" (кухня, киндер, кирха), которыми тот обозначил положение женщины, но в целом разделяла воззрения своего кружка. В обществе ее называли "депутатом от Берлинского округа".

Во время войны хозяева устроили в Клайвдене госпиталь. Тем не менее, накануне первых послевоенных выборов 1945 года верхушка Консервативной партии настоятельно порекомендовала леди Астор, с учетом ее репутации, уйти из политики. Она подчинилась, но рассорилась из-за этого со многими старыми друзьями, включая собственного мужа.

Крайности сходятся

История знает множество примеров взаимного притяжения между правыми и левыми радикалами.

В начале 1930-х годов леди Астор сблизилась с лейбористским депутатом Эллен Уилкинсон, начинавшей карьеру в рядах британской компартии и прозванной "красная Эллен".

Она много лет дружила с Бернардом Шоу, хотя тот придерживался левых, а она правых взглядов. Политика и драматурга роднили любовь к парадоксам и язвительно-критическое отношение к жизни.

В 1931 году Шоу уговорил ее отправиться с ним в Советский Союз. В Ленинграде гости жили в гостинице "Астория", построенной незадолго до революции и названной в честь знаменитого нью-йоркского отеля, принадлежавшего династии Асторов. В Москве их принял Сталин.

Посоветовав советскому лидеру направить в Британию делегацию для изучения тамошнего опыта устройства детских садов (что и было сделано), леди Астор вдруг спросила: "Когда вы прекратите убивать своих подданных?".

Помертвевший советский переводчик впал в замешательство. Сталин потребовал передать сказанное дословно и ответил: "В нашей стране идет борьба с нарушителями конституции. Мир наступит, когда нарушения прекратятся".

Насколько известно, леди Астор - единственный человек, в глаза назвавший Сталина убийцей.

Тем не менее, многие видные тори возмущались неуместным, на их взгляд, визитом, другие пожимали плечами: чего ждать от эксцентричной особы?

Острый язык

Многие шутки Нэнси Астор считаются классикой английского юмора.

На рубеже двух веков в Британии было полно богатых американских наследниц, желавших стать титулованными английскими леди. На очередном рауте местная дама спросила дебютантку лондонского света: "Вы, должно быть, тоже приехали охотиться за нашими мужьями?".

"Если бы вы знали, какого труда мне стоило избавиться от моего!" - ответила она.

На встрече с избирателями в ходе кампании 1919 года некий гражданин задал вопрос: что хорошего сделала для него семья Асторов?

Вместо того, чтобы пуститься в скучные объяснения, как поступил бы на ее месте любой другой кандидат, леди Астор вызвала у аудитории взрыв хохота, ответив фразой: "Ты сам знаешь, Чарли", считавшейся в устах женщины приглашением к интимному знакомству.

Она вообще легко сочетала строгую мораль с остроумием на грани фола. Например, рассказывала анекдот о самой себе: якобы, агитируя "от двери к двери" в сопровождении знакомого морского офицера, она постучала в очередной дом, вышла девочка и сказала: "Мамы нет, но она велела, если придет женщина с моряком, проводить их наверх и взять полфунта".

Однако самой знаменитой является другая шутка, впрочем, прославившая не столько леди Астор, сколько Черчилля.

Они были политическими противниками много лет.

"Если бы вы были моим мужем, Уинстон, я подсыпала бы вам яд в утренний кофе!"- однажды сказала леди Астор.

"Мадам, если бы вы были моей женой, я бы его выпил!"

Другие ее высказывания показались современникам не столь удачными.

После смерти одного из парламентских оппонентов она открыто проявила радость, а когда ей предложили извиниться, ответила: "Я из Вирджинии. Мы стреляем на поражение!"

В 1928 году заявила, что сборная Англии по крикету проиграла важный матч команде Австралии из-за пьянства спортсменов, что вызвало волну опровержений, громкий скандал и едва не стоило ей мандата на следующих выборах.

После захвата Гитлером Чехословакии выразила мнение, что чешские беженцы - сплошь коммунисты, так что лучше бы им искать прибежища у Сталина, а не на Британских островах.

Во время войны обозвала солдат британской 8-й армии, сражавшихся на итальянском фронте, "уклонистами от дня Д" (высадки в Нормандии).

В 1950-х годах, встречаясь в США с местными религиозными активистами, сказала, что в рабстве была положительная сторона, поскольку благодаря ему предки черных американцев стали христианами, а студентам-афроамериканцам посоветовала быть такими же прилежными и лояльными, как слуги времен ее детства.

В Южной Родезии (ныне Зимбабве) заметила, что нисколько не стыдится быть дочерью рабовладельца.

Нэнси Астор скончалась в возрасте 85 лет, пережив почти всех былых единомышленников и недругов. В последние годы она была очень одинока, не вписавшись в происходившие в обществе перемены. Но она вошла в историю как человек, открывший женщинам путь в политику, и как воплощение черт, считающихся типично британскими: упрямства, экстравагантности и чувства юмора.

Как интересно узнавать что стоит за портретом красавицы.

Нежная, изящная молодая леди может оказаться... первой леди в парламенте.

Нэнси родилась 1879 году в американской Вирджинии в семье небогатого офицера Конфедерации.

Нэнси была средней из пяти дочерей. Многодетная семья еле сводила концы с концами.

Несмотря на то, что Нэнси с малых лет проявляла интерес к учебе и показывала хорошие результаты в начальной школе, ее отец считал, что расходы на обучение в колледже излишни. Поэтому девочка так и не получила высшее образование.

Едва Нэнси исполнилось 18, ее выдали замуж за преуспевающего жителя Бостона Роберта Гоулда Шоу. Этот брак стал для Нэнси настоящей катастрофой с самого начала: муж не расставался с бутылкой и постоянно изменял жене. Нэнси ушла от него уже через две недели, но родители уговорили ее вернуться к мужу. И даже рождение сына не смогло сохранить семью, после очередной интрижки мужа она подала на развод.

За ней ухаживали многие мужчины, а женщины с недоброжелательностью спрашивали, уж не приехала ли она в Англию за их мужьями. "Мне стоило такого труда избавиться от собственного", - насмешливо парировала Нэнси.

Впрочем, одному британцу все же удалось заинтересовать Нэнси - Уолдорфу Астору, представителю одной из крупнейших аристократических англо-американских семей. Второе замужество было куда успешнее и счастливее первого.

С самого первого посещения Великобритании она демонстрировала большой интерес к общественной жизни, отстаивала права женщин и детей.

Уолдорф Астор был членом Палаты общин от партии консерваторов. Однако после смерти своего отца он получил звание лорда и автоматически перешел в верхнюю палату парламента. Тогда же леди Астор приняла решение попробовать свои силы на выборах в парламент и одержала бесспорную победу.

Слева направо: Эми Джонсон - американская авиатриса, Чарли Чаплин,
Нэнси Астор и Бернард Шоу в гостях у леди Астор. 1931 год.

В конце двадцатых леди Астор с мужем по приглашению известного писателя Бернарда Шоу посетили СССР и лично общались с Иосифом Сталиным.

Причем, как вспоминал Бернард Шоу, скандальная американка даже в разговоре с советским вождем не обошлась без своей известной дерзости, нарушив размеренную беседу, "неудобными" вопросами.

И все же самый известный обмен колкостями у Нэнси Астор состоялся с британским премьером Уинстоном Черчиллем. Семьи Астор и Черчилль были очень дружны. Однако симпатии Черчилля к дерзкой американке значительно охладели после того, как она стала членом парламента.

Однажды Нэнси пылко бросила знаменитому потомку герцога Мальборо:
"Если бы я была вашей женой, я бы подсыпала яд в ваш кофе". "Если бы я был вашим мужем, я бы выпил его", - не задумываясь, ответил Черчилль.

Но, пожалуй, главное качество, которое всегда выручало Астор, - это удивительно тонкое чувство юмора. Ведь даже на свою высокую позицию во власти она смотрела с большой долей самоиронии. "Что может быть хуже, чем мир, которым управляют мужчины?", - говорила леди Астор. - Разве что мир, которым управляют женщины".

Как бы то ни было, великороссов он презирал ("Русский человек - плохой работник по сравнению с передовыми нациями", "… талантливый, но ленивого ума") и оттого именно на них решил провести чудовищный эксперимент, помня слова Бисмарка о том, что для социализма нужно выбирать такой народ, который не жалко.

Но дела по строительству нового общества после окончания гражданской войны не заладились. Упрямые русичи упорно не поддавались на зазывные лозунги о будущем рае, а хотели нормально жить и трудиться на своей земле, благо она была, как и в древности, "велика и обильна".

Чувствуя недостаток в кадрах, ленинское руководство пошло даже на амнистию всем рядовым участникам белого движения. Декрет ВЦИК от 3 ноября 1921 года призвал всех прощенных вернуться в Россию, да желательно быстрее.

Надо заметить, что за несколько послереволюционных лет Россия потеряла от 1,5 до 2 миллионов своих граждан, бежавших от большевиков за рубеж. Цифра эта выглядит весьма впечатляюще, если вспомнить, что за предшествующие 87 лет (с 1828 по 1915 годы) из России эмигрировали в общей сложности 4509495 человек.

Поначалу обман удался на славу. Опьяненные радужными мечтами о вековом красно-белом примирении, тысячи солдат армий Деникина и Колчака, Врангеля и Юденича с семьями возвращались на Родину. Только в год амнистии, в 1921-м, в Советскую Россию вернулось 120 тысяч беженцев. Но, как вскоре выяснилось, красные ничего не забыли и никому не простили: начались репрессии. Поток желающих вернуться стал ослабевать, пока и вовсе не превратился в жалкий ручеек: за последующие 10 лет (1921-1931) в Россию вернулось всего лишь 60 тысяч человек. А сначала 1930-х годов лишь единицы осмеливались пробраться под "железным занавесом" с запада на восток.

В разгар реэмиграционной горячки в СССР стали возвращаться и далекие от политических баталий люди - крестьяне, уехавшие из царской России в поисках лучшей доли, преимущественно в Америку. Прослышав, что в стране Советов дают землю и возможность свободно работать на ней, в советскую миссию в Нью-Йорке и к ее руководителю Л.К. Мартенсу стали обращаться сотни желающих вернуться домой крестьян.

Ленин со свойственной ему стремительностью ухватился за это движение. Он и отдел промышленной эмиграции при ВСНХ (Высший совет народного хозяйства) задумали реализовать грандиозный план "насаждения в России, по возможности в каждом уезде, большого числа сельскохозкомунн.., долженствовавших служить примером культурного ведения хозяйства для отсталого (вот опять русофобия!) русского крестьянства".

В приветственном письме Обществу технической помощи Советской России (ОТПСР) от 10 августа 1921 года он советует "русским американцам" брать с собой продовольствие на два года (!), одежду, быть готовыми к трудностям и лишениям… Особо рекомендуется "не забывать нервозность голодных и измученных русских рабочих и крестьян… и всячески помогать им.., чтобы победить недоверие и зависть". И вот, несмотря на объективные трудности, несколько десятков коммун прибыли в 1922-1923 годы в Россию.

22 апреля 1922 года одна такая коммуна получила в аренду земли бывшего совхоза "Ира", что в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. Раньше они входили в состав культурного хозяйства князей Оболенских, но после революции и гражданской войны от некогда крупного поместья остались лишь дымящиеся головешки.

Местное население встретило переселенцев настороженно. Пережив ужасы оккупации края в ходе кровавой ликвидации "антоновщины" (а Кирсановский уезд был одним из центров крестьянской войны), оно с недоверием смотрело на нарядно одетых "американцев": "Что это за господа приехали?"

Со временем, придя ко мнению, "что помещики, то и они", крестьяне стали попросту выживать пришельцев: воровать инвентарь, портить машины, сожгли сарай и конюшню. Помня о наставлениях Ильича, коммунары поначалу старались жить дружно. Помогали окружающим, чем могли: делились продовольствием (и без того скудным), материалами, фуражом. Но со временем, поняв, что помощь эта превратилась попросту в подачки и разоряет коммуну, прекратили это дело (с 1925 года). Особенно раздражало местных крестьян стремление коммунаров сохранить в целостности хозяйственный инвентарь и машины: уж очень это им напоминало помещичьи времена. За недолгие годы советской власти отношение к чужой собственности разительно переменилось: крестьяне привыкли грабить и делить добро, а что нельзя украсть или разделить - жечь и ломать.

Подписав обязательство, составленное лично Лениным, реэмигранты стремились "работать с максимальным напряжением и с наибольшей производительностью труда и дисциплиной, превышающей капиталистическую норму, ибо иначе опередить (!) капитализм и даже догнать его Россия не в состоянии".

И работа закипела. За три года коммунары построили два двухэтажных дома, клуб, школу, водяную мельницу, лесопилку, механическую, деревообрабатывающую, сапожно-шорную и портняжную мастерские, отремонтировали скотный двор, конюшню и целый ряд подсобных помещений.

Активно используя тракторный парк, купленный на привезенные из США деньги (10 тысяч долларов), коммунары добились невиданных в этих краях урожаев ржи по 14,4 центнера с десятины (соседние крестьяне собирали по 5,3 центнера).

Быт первых коммунаров был невероятно тяжел: ночевать приходилось летом в палатках, зимой - в полуразрушенных домах, по 15 человек в одной комнате. Питались скудно: мяса и молока не было, обедали в четыре очереди по 60 человек в столовой, индивидуально коммунар ничего есть не мог (разве что под одеялом), ибо пищу выдавали только на общую кухню; чай был всегда почему-то холодный.

Главный закон коммуны гласил: "Каждый работает по своим силам и получает по своим потребностям". Но и силы, и потребности у людей разные. Уравниловка, распределение на принципах полного обобществления, когда плата выдавалась только в виде натурального довольствия, полное отсутствие денежного вознаграждения отнюдь не стимулировали производительность труда членов коммуны.

Но еще вредоноснее для коммуноидной идеи являлась командно-административная система, когда партийные чиновники указывали изнемогающим от непосильных тягот коммунарам, что и как делать - по принципу "сверху виднее". Так, коммуне было категорично указано выращивать племенной крупный рогатый скот, в то время как единственное и доходное направление было в семенном и травопольном землепользовании и животноводстве с коммерческим уклоном.

Завершающим, роковым ударом по коммуноидной форме хозяйствования явилось включение в коммуну местных крестьян, причем они принимались в коммуну совершенно безо всякого взноса, без имущества, в крайней нужде. Уже к 1923 году число коммунаров возросло со 116 до 166 человек.

Происходил процесс постепенной замены высококвалифицированных кадров иммигрантов коренными крестьянами, несшими в коммуну отнюдь не лучшие свои качества: леность, воровство, пьянство и живущими по принципу: "Ешь - потей, работай - мерзни".

Болезни, зачастую просто от резкого перехода - от хорошего питания в США (Канаде, Австралии) к плохому в России, тяжелые условия работы и быта, отсутствие реальных стимулов к интенсификации труда, давление местного некомпетентного партаппарата, враждебность крестьянского окружения, уравниловка привели к конфликтам между массой коммунаров-иммигрантов и выборным советом коммуны. Часть людей захотела уехать: к 1925 году покинули Россию 74 коммунара.

Оставшиеся "американцы" (русские, белорусы, украинцы, поляки, немцы - всего представители 13 национальностей) попытались модернизировать устав коммуны согласно жизненным реалиям. Основной принцип стал звучать гораздо убедительнее: "Каждый работает по своим силам и получает по вложенному труду".

Но процесс развала было уже не остановить: к 1925 году число едоков возросло на 150 процентов, а работников лишь на 90 процентов. Нахлебничество стало нормой.

Крайне нерациональное распределение по отраслям наблюдалось и в организации труда: так, в полеводстве (наиболее продуктивной сфере хозяйствования) работало всего 25 процентов коммунаров, зато в обслуживании мастерских, животноводстве (пресловутом племенном, которое в конце концов разорило хозяйство коммуны) и т.п. - 75 процентов.

Пытаясь выйти из кризиса, руководство коммуны (председатель К.Г. Богданов, репрессирован в феврале 1938-го; реабилитирован посмертно 14 июля 1960 года) стало практиковать наемный труд: 42,2 процента работающих в полеводстве были батраками. На оплату их труда уходило до 33 процентов от всей валовой продукции хозяйства. К 1923-24 годам на 32360 человеко-дней собственно коммунаров приходилось 2866 человеко-дней временных и поденных рабочих. Другими словами, внеся лишь 1/11 вклада в общую копилку коммуны, батраки забрали из нее 1/3.

О плачевном состоянии дел говорит хотя бы такой факт: к 1925 году прирост основного капитала за счет заграничных капиталовложений составил 91,7 процента, за счет хозяйства собственно коммуны всего 8,3 процента! То есть жили в основном за счет привезенного из Америки.

Но как ни плохи были дела в образцовой коммуне имени Ленина, дела большинства других хозяйств были еще хуже. На их фоне коммуна смотрелась как очаг культурного развития сельскохозяйственного производства "по американскому пути", как "луч света в темном царстве" невежества, лени и пьянства.

Неудивительно, что именно сюда привезли "похвалиться" успехами представительную делегацию из Великобритании. Неформальным лидером визитеров почему-то считается Бернард Шоу, хотя в группу входили такие видные деятели британского истеблишмента, как лорды Астор и Лотней, а также леди Астор.

Почетных гостей знакомил с коммуной секретарь парторганизации П.Г. Табала (1894-1938), почти четверть века проживший в США и в совершенстве владевший английским языком (в 1938 году он был расстрелян как американский шпион, реабилитирован посмертно в 1961-м).

Не столь часто тамбовскую землю посещали такие интересные люди, как в июле 1931 года, поэтому хочется остановиться на этом поподробнее. Итак, Б. Шоу (1856-1950) - гигант мысли, известнейший английский драматург и публицист, автор всемирно известных пьес "Пигмалион", "Профессия миссис Уоррен", "Цезарь и Клеопатра" и множества других. Россиянам 1990-х годов он известен разве что благодаря старому удачному теле-"Бенефису" Л. Гурченко и фильму-балету "Галатея" с несравненной Е. Максимовой, по-разному обыгрывающим сюжет бессмертного "Пигмалиона", да еще, пожалуй, по очень странному прочтению оригинальным режиссером А. Сокуровым пьесы Шоу "Дом, где разбиваются сердца" (фильм "Скорбное предчувствие"). Абсолютное большинство пьес, статей и громадное эпистолярное наследие этого классика XX века прошло мимо нашего современника. Правда, в конце 1950-х годов в СССР была бешено популярна свежепереведенная пьеса американского драматурга Джерома Килти "Милый лжец (обманщик)", в основу которого легла переписка Шоу и актрисы Стэллы Патрик Кэмпбелл.

Ну а в 1920-1930-е годы этот язвительный и остроумный литератор, один из основателей Фабианского общества, автор крылатого афоризма "Демократия не может поднятья выше того материала, из которого сделаны избиратели", был на устах планеты всей.

Еще больший резонанс вызвало появление в большевистской России ярой антисоветчицы леди Нэнси Астор. Брак богатой американки и небогатого английского аристократа являл собой классическое сочетание титула и денег. В Нэнси Астор точно бес сидел. Несмотря на долгое проживание в Англии, она сохранила американские манеры и обожала эпатаж: объявила себя строгой абстинисткой и алкоголя в рот не брала. Являясь прозелитом секты "Христианское сознание", отказалась от пользования современной медициной. Когда у нее тяжело заболела единственная дочь, леди Астор публично заявила, что только Бог может ей помочь в болезни. И девочка умерла от обыкновенной простуды… Являясь депутатом палаты общин от консервативной партии, леди Астор с присущим ей темпераментом часто спорила с восходящей звездой британской политики Уинстоном Черчиллем. Легенда гласит, что однажды в сердцах она будто бы заявила ему: "Если бы вы были моим мужем, я насыпала бы вам в кофе яду!" Черчилль незамедлительно парировал: "Если бы я был вашим мужем, я бы этот кофе выпил".

В коммуну именитых гостей доставили на автомобилях. Визитеры, двигаясь гуськом, начали обходить хозяйство, внимательно выслушивая объяснения Табалы и задавая сопровождающим многочисленные вопросы. Впереди всех мчалась, естественно, леди Астор, вникая во все детали, с необычайной живостью реагируя на все увиденное и услышанное. Но ее вопросы падали на хорошо подготовленную местным партактивом почву. Так, она спросила одного из седобородых старожилов, помнит ли он бывшего хозяина имения, князя Сергея Оболенского, своего старого друга. Коммунар (вероятно, один из нахлебников, влившихся в коммуну в пору ее расцвета) поскреб бороду и глубокомысленно ответствовал: "Как же, очень даже помню…" На следующий вопрос леди, когда же было лучше - сейчас, в коммуне, или при князе, дед ответил философски: "Ему-то жилось хорошо, а вот нам…" и недвусмысленно крякнул, что, по-видимому, должно было означать, как тяжко приходилось трудовому крестьянству при барах и как легко, свободно и радостно ему стало жить при сталинском социализме.

По мнению многочисленных историков коммуны, леди Астор была изрядно озадачена. Но наповал ее сразил ответ маленькой Кати Гонтарь. На вопрос антисоветчицы, где девочке лучше живется - здесь или в Америке, откуда семья Гонтарей приехала четыре года назад, Катя с неподдельным энтузиазмом (как учили в школе отвечать гостям) воскликнула: "Конечно, здесь! Здесь я учусь, работаю и буду учиться в университете!" (Вот так-то!) Преимущества социалистической системы хозяйствования на селе подтвердил и слесарь Бар, долго и солидно говоривший о своей счастливой жизни и работе в коммуне. На коварный вопрос леди Астор, почему же у него такие грустные глаза, Бар убедительно ответил, что не от плохой жизни: если бы он был несчастлив в России, то незамедлительно вернулся бы туда, где поют "Боже, храни короля"…

Однодневный визит английских гостей в Ирскую коммуну закончился трогательным прощанием, на котором "фабианец из упрямства" Б. Шоу прочувственно заявил, что Россия - удивительная страна, в которой он помолодел лет этак на двадцать. И, очевидно, он не кривил душой, ибо прожил после этого визита еще долго, лишь каких-нибудь шесть лет не дожив до своего столетия. Сказал он это, по-видимому, в пику Великобритании, так рано состарившей и измотавшей его силы к 75-му году жизни. Вот как омолодела классика Ирская коммуна! К слову, последний коммунар, член дружины самообороны Ф.Е. Мацук умер всего несколько лет назад в таком же преклонном возрасте, чего отнюдь нельзя сказать о большинстве остальных коммунаров.

Ну, а леди Астор осталась верна себе: "Все у вас пропаганда!", - заявила она руководителям коммуны. И была, как мы теперь с горечью убеждаемся, не так уж и неправа.

Эпилог.

С переменным успехом коммуна просуществовала до 1938 года, когда с переходом на устав сельхозартели она была преобразована в колхоз. Из оставшихся к этому времени 42 ветеранов-иммигрантов первой волны 24 человека были репрессированы. 12 из них расстреляли будто бы за шпионаж и диверсии разного рода, остальные бесследно сгинули в ГУЛАГовских далях. В село из них не вернулся никто.

Так террор политический гармонично дополнил террор экономический и моральный. Миф о коммунизме развеялся в прах: не может быть свободного труда в стране рабов и господ, неважно, кто числится в господах - князь Оболенский или секретарь райкома имярек.

Ну, а английские гости коммуны по возвращении на родину, отвечая на вопросы журналистов, оригинальничали почем зря. Так, "король парадокса" Б. Шоу, которому в СССР очень понравилось, отвергая нападки прессы на сталинский режим, морящий голодом своих граждан (в ходе коллективизации на Украине и в России от голода 1930-1933 годов погибло по меньшей мере 7000000 человек) не без кокетства заявил: "Говорят в России голод. Не знаю. Меня кормили очень хорошо".

Леди Астор рассказывала всему журналистскому миру, как она при встрече со Сталиным убеждала последнего, что Англия придет к коммунизму скорее, чем Россия. И Сталин будто бы не нашелся, что возразить… Позднее, к 1937 году, в загородном имении Асторов - Кливленде, что под Лондоном, сложилась так называемая "кливлендская клика" - салон Нэнси Астор превратился в настоящий штаб по борьбе с большевизмом.

Видимо, "прелести" Ирской коммуны так и не убедили упрямую леди в преимуществах системы, при которой почти все живут одинаково плохо.

Лященко В.В.